— Вы думаете, что все дело в дощечке? — Иган рассмеялся. — Управление коммунальных услуг…
— Мои деньги такого же цвета, как ваши. Я хорошая пассажирка. Всегда езжу на автобусе, пусть даже ходу всего два квартала, и всегда плачу свои десять центов.
— Знаете, что мы сделаем? — сказал Иган. — Я для вас, так и быть, постараюсь, раз вы такая хорошая пассажирка. Я все сделаю, что смогу, но обещать не обещаю. Вы дайте мне ваш адрес и фамилию, и я поставлю вопрос перед Управлением коммунальных услуг, а они уже вас известят, что можно будет сделать.
Он записал ее адрес и фамилию в книжку и повернулся к Бауеру.
— Ну, а теперь чем я вам могу быть полезен? — спросил он.
— А, черт! — Бауер с ожесточением махнул рукой. — Что к вам обращайся, что в муниципалитет, говори, не говори, все равно толку от крупных компаний не добьешься!
— Вы так думаете?
— Не думаю, а уверен.
— Ишь ты, молодой, а как разговаривает. — Иган с удивлением заметил, что Бауер действительно молод. Ему, вероятно, было не больше тридцати лет. Но на первый взгляд он казался намного старше.
— А-а, черт! — Бауер снова махнул рукой. — Все это ни к чему, — сказал он, быстро зашагал прочь и вошел в дом, где помещался банк.
— Он верно говорит, — сказала женщина. — Верно, верно. — Покачивая головой и что-то бормоча себе под нос, она медленно пошла к своему дому.

За следующие полчаса в дом, где помещался банк, вошло несколько человек, но насчет этих Иган уже не был так уверен. Он не сомневался лишь в тех преступниках, которые появлялись с воровским инструментом под мышкой. Джуса изобличил термос. Кубинцы принесли завтрак в кожаном чемоданчике, в котором когда-то носили ноты; их Иган тоже взял на заметку, как подозрительных.
К дому подкатила большая зеленая машина Лео. Эдгар с почтовой сумкой в руке выскочил из нее и быстро скрылся в подъезде. Иган понял, что служащих банка больше ждать нечего. В сумке, несомненно, были лотерейные билеты за весь день. Он посмотрел на часы. Два часа сорок минут. Для успешного налета небесполезно знать, когда лотерейщиков можно застать с поличным.
Когда Эдгар уехал, Иган подождал еще минут десять и только тогда вошел в дом. Войти туда было дело довольно щекотливое, но он решил, что ему все равно ничего другого не остается, пусть люди на улице думают, что им угодно. Очутившись в вестибюле, он почувствовал себя несколько увереннее.
Жемчужная полоса света убегала по кафельному полу в глубь коридора. Она была фута три высотой и постепенно темнела, словно ее сверху замазали темно-бурой краской. Чем дальше он шел по коридору, тем сильнее становился едкий кисловатый запах. Его беспокоила мысль, что люди на улице стоят и гадают, к чему ревизору автобусной компании входить в этот дом.
«Начну-ка я сверху, — решил он. — Это будет вернее». Ему хотелось уйти подальше от улицы.
Предстоящая работа была не из приятных. Стоять, приложив ухо к двери, на самом виду, в длинном коридоре, где укрыться негде и объяснить свое присутствие нечем, стоять и прислушиваться, не орудует ли в квартире лотерейный банк — удовольствие ниже среднего. Не мешало бы придумать какую-нибудь басню на тот случай, если его застанут. Да, кстати, как же по звуку узнать лотерейный банк, черт его возьми! Арифмометры стучат или пишущие машинки, что ли? Нет, не пишущие машинки. Кому им там письма писать? Впрочем, лотерейный банк должен звучать так, как будто в квартире полно людей, а никакой домашней работы не слышно, все равно, как в конторе.
По мере того как он углублялся в коридор и люди на улице отступали все дальше и дальше, страх, побудивший его начать обход сверху, проходил. Он подумал, что все-таки лучше начать снизу. Тогда у него будет хоть какая-нибудь отговорка, если его застанут подслушивающим у двери. Он скажет, что ищет приятеля, но забыл, в какой квартире тот живет.
«Как-то неудобно стучать во все двери, — слышал он собственные объяснения воображаемому человеку, заставшему его на месте преступления. — Не хотелось всех беспокоить. Я думал, что, может быть, по голосу узнаю. Не скажете ли, где он живет?»
А накрывший его человек спрашивал: «Кого же, собственно, вы ищете?»
Он остановился. «Правильно, — подумал он, — надо назвать его как-нибудь!»
Он вернулся в вестибюль, к звонкам, выбрал фамилию среди жильцов самого верхнего этажа и, идя назад, твердил: «Саймон Легри. Человек, который мне нужен и которого я разыскиваю, — мой приятель. Саймон Легри», но, дойдя до лестницы, строго одернул себя: «Бросьте дурачиться, мистер Иган, теперь вам надо думать только о деле». Он покачал головой и улыбнулся. «А я и не дурачился», — подумал он, но мысли этой словами не выразил. Он никогда не выражал словами того, на что толкало его чувство одиночества.
Потом Иган перестал даже думать. Он начал медленно, на цыпочках, подниматься по лестнице, еле сдерживая волнение, холодным ветерком пробегавшее по всему телу. Он решил начать со второго этажа. Туда загнал его страх перед людьми на улице. Первый этаж он обойдет на обратном пути.
Через обитые жестью коричневые двери долетали обычные звуки домашней жизни. Глухие шаги по половицам, звякание кастрюль о раковину, глухие голоса, глухое шарканье ночных туфель. Звуки падали в коридор тяжело, словно камни. Иган не задерживался подолгу у дверей. Наконец, он дошел до двери, из-за которой не долетало ни звука, и приник к ней ухом. Глаза его блуждали по темному коридору, еще более мрачному, чем в первом этаже: здесь полоска жемчужного света лежала на полу, как ковровая дорожка. Его уши, казалось, проникали сквозь холодное железо и шарили в пустоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176