Он испытывал мистический восторг истинного охотника, который вот-вот вскинет винтовку, откроет огонь и отправит кусок природы ко всем чертям…ТЫ МОЖЕШЬ ПЕРЕДРАЗНИВАТЬ И НАСМЕХАТЬСЯ, НО НА СТРАШНОМ СУДЕ ТЕБЕ БУДЕТ НЕ ДО СМЕХА.— Он пристаёт к проповеднику, — сказала Мама Сутра. — Безусловно, неплохое начало, если иметь в виду, какую судьбу он, судя по всему, себе выбирает.— Нет, он пристаёт к самому себе, — произнёс Дили-Лама. — Христианство — это столкновение со Смертью. Он все ещё бьётся над этой задачей. Ему хочется верить в символизм Воскресения, но у него не получается. Слишком мощный интеллект — Король Мечей — держит в узде его интуицию — Принца Жезлов.— Ладно, может быть, — спокойно говорит Дрейк. — Но предположим, у него была вторая группа крови. Тогда, если бы в последний момент ему сделали переливание…В поле зрения Трепомены показалось гнездо — на вершине, всего в нескольких сотнях ярдов вверх и немного западнее. Оно было пустым, но характерные признаки свидетельствовали о том, что это гнездо орла. «Возвращайся домой, малыш, — страстно думал Трепомена, высвобождая из-за спины винтовку. — Возвращайся домой. Папочка ждёт».Хагбард сделал очередной глоток бренди и повторил:— Зауре не были иллюминатами. Как не были ими Вейсгаупт и Гитлер. Все они, попросту говоря, обманщики. Сначала они обманывали себя, потом других. Настоящие иллюминаты, А.:А.:, никогда не занимались политикой, никогда не манипулировали людьми и никогда ничего не добивались путём принуждения. У нас совершенно другие интересы. Делай что хочешь — вот наш закон. Только в последние несколько десятилетий, когда стало казаться, что судьба Земли висит на волоске, мы перешли к прямому действию. Но все равно мы вели себя осторожно, помня о том, что сила и власть портят человека. Мы старались следовать принципу недеяния — увэй, как называют это даосы. Но затем ситуация вышла из-под контроля. События начали развиваться чересчур стремительно… В общем, мы где-то и напортили. Но только потому, что полное бездействие казалось нам синонимом полной катастрофы.— Ты хочешь сказать, что, занимая какой-то высокий пост в А.:А.:, ты проник в ряды лжеиллюминатов и стал одним из Пяти, чтобы уничтожить их изнутри, не прибегая к насилию? И это не сработало?— Эта работа была столь же успешной, как любая другая деятельность на таком уровне, — мрачно заметил Хагбард. — Основная масса человечества пока по-прежнему жива. И звери в дикой природе пока по-прежнему живы. — Он вздохнул. — Наверное, мне придётся начать с самого начала. Мы никогда не стремились к власти. Наша задача заключалась в том, чтобы рассредоточить власть и сделать людей свободными. В действительности это означает следующее: мы хотели помочь им понять, что они свободны. Все свободны. Раб свободен. Самое страшное оружие — не чума из Лас-Вегаса и не новая ядерная супербомба. Самое страшное оружие существовало всегда. Им владеют все: каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребёнок. Это оружие — способность сказать нет и взять на себя ответственность за последствия. «Страх — это поражение». «Страх смерти — начало рабства». «У тебя нет иного права, кроме права творить свою волю». Гусь в любой момент может разбить бутылку. Чтобы это доказать, Сократ принял цикуту, а Иисус отправился на крест. О том же свидетельствует вся история, рассказывают все мифы, и этому же посвящена вся поэзия. Это у всех на виду, это — всеобщее достояние. Хагбард снова вздохнул.— Наш основоположник и вождь, человек, известный из мифологии как Прометей и змий из Эдемского сада…— О Господи, — воскликнул Джо, подавшись всем телом вперёд. — У меня такое чувство, что ты снова начинаешь меня разыгрывать. Не хочешь же ты сказать, что в основе мифа о Прометее и Книги Бытия лежат подлинные факты…— Наш вождь, известный как Люцифер и Сатана, — продолжал между тем Хагбард, — а «Люцифер» означает носитель света… — Знаешь, — перебил его Джо, — я не верю ни единому твоему слову.— Наш вождь, известный как Прометей, носитель огня, или Люцифер, носитель света, или Кецалькоатль, утренняя звезда, или змий из сада Сета, плохого брата Осириса, или Шайтан-искуситель, — короче говоря, наш вождь раскаялся. — Хагбард вскинул бровь. — Достаточно ли ты заинтригован, чтобы попридержать свой скептицизм, пока я не закончу мысль?— Раскаялся? — Джо снова сел прямо.— Ну да. А почему бы нет? — На губах Хагбарда вновь заиграла былая коварная усмешка, которая за последнюю неделю стала большой редкостью. — Если Атлант может расправить плечи, а Телемах — чихнуть, почему Сатана не может раскаяться?— Продолжай, — сказал Джо. — Это очередной из твоих розыгрышей, но я попался и буду слушать. Хотя я заранее знаю ответ, и он состоит в том, что ответа нет вообще. Ты просто аллегория на саму Вселенную, и любое объяснение твоих побуждений и действий неполно. По прошествии времени всякий раз будет появляться новое, более современное объяснение. Таков мой ответ.Хагбард расхохотался.— Очаровательно, — сказал он. — Я должен запомнить, что в следующий раз мне следует попытаться понять самого себя. Разумеется, это справедливо для любого человека. Мы все — аллегории на Вселенную. Мы — разные её лица, с нашей помощью Вселенная пытается понять, что же она такое на самом деле… Но наш основатель и лидер, как я уже сказал, раскаялся. Это тайна, которая никогда не раскрывалась. Статического равновесия во Вселенной нет нигде, и в первую очередь это касается мозгов обладающих сознанием существ. Основное заблуждение всех плохих писателей, — а общеизвестно, что богословы — плохие писатели, — заключается в том, что они создают избитые статичные характеры, которые никогда не меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71