Но как дочь полицейского, ее больше всего манила окружная прокуратура.Однако во всем этом решающим фактором была ее воля. В том потоке времен она считала себя экзистенциалисткой: наметить себе цель и стремиться к ней. Подумать только, куда теперь ее завела воля. Американцы стали видеть в себе мягкое дорожное покрытие, которое беспощадно утюжит паровой каток раннего детства. Может быть, так оно и лучше. Она превозносила достижения своей воли до того, что считала себя ницшеанкой, своевольной сверхженщиной, имеющей смелость поставить себя выше условностей. И только в тюремной камере поняла, что ее отвращение от морали среднего класса было вызвано страхом. Сознанием, как сокрушительно могла бы в противном случае обратить ее строгие суждения против себя.— Джиллиан, люди переживают всякие бедствия. Кое-кто из моих родных провел годы в Дахау. И они продолжали жить. Вернулись в Штаты, торговали моющими средствами для окон, играли в кегли и растили внуков. Я хочу сказать — продолжай жить.— Артур, я сама во всем виновата. Я не переживала стихийных бедствий или проявлений человеконенавистничества.— Ты попалась. Я говорю: что ты делаешь, выйдя на волю, черт возьми? Главным образом страдаешь, казнишь себя или оживляешь в памяти психологические кошмары, которые пришлось вынести. Пойми, это кончилось. Ты уже другая.— Так ли?С этим, поняла она, предстоит разобраться.— Ты перестала пить. Я со страхом ехал на первую встречу с тобой, думал, застану тебя полупьяной. Ноты была трезвой. Так что успокойся. Вперед и выше. Я трижды в неделю раскрываю газету, встречаю фамилии людей, которых обвинял, когда работал в отделе финансовых преступлений, и обычно они занимаются какими-то крупными делами.— И ты считаешь их глупыми.— Нет, считаю, что они занимаются своим делом. Продолжают жить. Надеюсь, теперь они поумнели. Одни умнеют. Другие нет. Если они снова пойдут на преступления, тогда буду считать их глупыми.Он ее не полностью убедил, но его мужество было трогательным.— Артур, я уже говорила, что ты добр ко мне?Он взглянул на нее, щурясь в свете предвечернего солнца.— Это против правил?— Это непривычно.— Может быть, причина в том, что у нас много общего.Всякий раз, когда Джиллиан встречалась с Артуром, они почему-то возвращались мыслями к той минуте, когда она обидела его в кафе. Та фраза словно бы открыла что-то, хотя, казалось, должна была закрыть все двери. Он продолжал настаивать, что они родственные души. Джиллиан оставалась в сомнении насчет какого-то сходства. Артур ее радовал. Если не считать Даффи, в сущности так и не ставшего юристом, она не поддерживала отношений с коллегами. Полноценный разговор профессионалов, полноценный контакт, серьезное обсуждение средств и мотивов с человеком, способным проникнуть в суть, являлись потребностью. Но ей все-таки казалось, что больше ничего общего у них нет.Они подошли к дверям магазина Мортона. Здание, возведенное знаменитым архитектором, учителем Фрэнка Ллойда Райта Фрэнк Ллойд Райт (1869 — 1959) — американский архитектор. Строил оригинальные здания современного стиля, добиваясь функциональности и связи с ландшафтом.

, представляло собой образец, который побудил ученика двигаться в другом направлении. Фасад был чрезмерно украшенным, с рельефными железными плитами и двадцатифутовыми стеклянными дверями, окаймленными узорчатой медью. Дверные ручки, выполненные в форме виноградных лоз, были отполированы руками приходящих ежедневно тысяч покупателей и сверкали в ярких лучах солнца. Прилавок с косметикой находился сразу же за дверями. Джиллиан указала на него.— Мое рабочее место.Джиллиан давно уже старалась поменьше работать в этом магазине, где ее часто узнавали, однако с началом сезона летних отпусков она требовалась там лишь два дня в неделю.— Нравится тебе эта работа?— Знаешь, я очень рада, что работаю. В тюрьме это считалось привилегией. Оказывается, так оно и есть. Я увидела объявление и подумала, что, возможно, магазин — хорошее место для начала.Собственно говоря, эта работа казалась развлечением, хотя ее интерес к моде поверхностным не был никогда. За долгие годы она слышала множество высказываний о мире моды, которые западали в сознание, словно перлы мудрости из Евангелий или Шекспира. «Мода близка к чувствительным струнам души», «Мода столь же значительная часть жизни, как секс». Сама она просто думала: хотя бы выгляди хорошо. Мода для нее была отчасти маскарадом, отчасти детской игрой, отчасти зависимостью от мнения других и больше всего радостью от формирования этих мнений. Она не имела смысла — но многие женщины, побуждаемые инстинктом, жаждали красоты. Они оценивали друг друга по количеству прилагаемых для этого усилий. Джиллиан уже вышла из состязания. По сравнению с великолепными молодыми женщинами, приходившими из клубов здоровья к ее прилавку, она была «бывшей красавицей». Слова эти звучали с той же грустной ноткой, что и «бывший спортсмен». Но имея дело с покупательницами, она постоянно чувствовала облегчение от того, что гораздо меньше подвластна тщеславию.— Артур, насколько я понимаю, тебе это кажется несерьезным.— Ну...— Скажи, скажи.— Пожалуй, не мне это говорить. Видишь ли, даже у непривлекательных людей есть инстинкты, но приходится мириться с тем, какой ты есть.— Артур, брось! — Джиллиан часто находила заниженную самооценку Артура извращенной. — Привлекательность мужчины после определенного возраста не имеет ничего общего с привлекательностью подростка. Большой успех, крупное жалованье, хорошая машина. Не бывает плохо выглядящих мужчин с толстым бумажником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138