И, не сдержавшись, заплакал, Памела тоже прослезилась. А Блайт подошел к Ромми и крепко обнял его.Ромми требовалось подписать несколько бумаг. Артур с Памелой стали просматривать их, а Блайт отвел Ромми в дальний конец комнаты. Сначала они помолились, потом у них начался какой-то оживленный разговор. Когда Ромми поставил подпись на документах, можно было уходить. Надзиратель проводил всех до ворот. Широко распахнул их и отступил в сторону, словно дворецкий. Блайт протиснулся мимо Артура с Памелой и оказался рядом с Ромми, когда на него упал солнечный свет.Телеоператоры, как всегда, кричали и толкались. Блайт взял Ромми под локоть и повел к подиуму на автостоянке. Пригласив Артура и Памелу подняться, предоставил им место во втором ряду, позади себя и Ромми. Памела приготовила для Гэн-долфа краткое заявление, но Блайт забрал его у Ромми и дал ему другой лист. Ромми начал читать, потом беспомощно огляделся. Единоутробный брат, стоявший теперь рядом, прочел за него несколько слов. Артур впервые задался вопросом, сколько потребовалось репетиций, чтобы Ромми прочел заготовленное для него признание, десять лет назад записанное на пленку. Он стоял, не зная, чего ожидать. Его потрясла вдруг неимоверная чудовищность того, что произошло с Ромми Гэндолфом, но и охватило глубочайшее удовлетворение от сознания, что они с Памелой использовали силу закона на благо Ромми. Закон исправил собственную несправедливость. Артур верил, что, как бы ни сдала у него в старости память, он никогда не забудет, что добился этого.Гэндолф уже бросил читать заявление. Репортеры с операторами подняли на покрытой гравием автостоянке тучу пыли, Ромми часто мигал и протирал глаза.— Мне нечего сказать, кроме спасибо всем присутствующим, — сказал Ромми.Репортеры продолжали выкрикивать свои вопросы: как он чувствует себя на воле, какие у него планы? Ромми сказал, что хотел бы съесть хороший бифштекс. Блайт объявил планы празднования в своей общине. Пресс-конференция окончилась.Когда Гэндолф спрыгнул с подиума, Артур стал протискиваться к нему. По телефону они условились, что в округ Киндл он поедет с ним и Памелой. Артур подыскивал работу для Ромми. Им требовалось обсудить подачу гражданского иска. Но когда он указал в глубь автостоянки, Гэндолф не тронулся с места.— Я поеду с ними. — Если Ромми понимал, что доставляет Артуру разочарование, по нему это было незаметно. Но в лице его появилось любопытство. — Какая машина у вас?Слегка улыбнувшись, Артур назвал марку. Ромми оглядел стоянку и опустил взгляд.— Нет, поеду с ними. — Выражение его лица оставалось нерешительным. Охранники Блайта не подпускали к нему репортеров. — Хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали, от всей души.С этими словами он протянул руку. Артур осознал, что он впервые касается Ромми Гэндолфа. Кисть его была странно жесткой и узкой, как у ребенка. Потом развел руками перед Памелой, подавшейся вперед, чтобы обнять его.— Я говорил, что вам нужно выйти за меня замуж, — сказал он. — Жену я себе возьму такую же красивую, как вы, только черную. Теперь я буду богатым. Куплю акций.Тут к ним подошел красивый негр, ходивший вместе с Блайтом в тюрьму забирать Ромми. Гэндолф повернулся вместе с ним и, уходя, ни разу не оглянулся на своих адвокатов.Когда они тронулись в обратный путь, Памела сказала Артуру, что этот человек — Миллер Дуглас, известный адвокат по гражданским делам из Нью-Йорка. Теперь стало ясно, кто поведет дело Гэндолфа. Ромми подпишет договор с адвокатом в лимузине, если не подписал уже в кабинете надзирателя. Артур съехал на обочину и остановился, чтобы освоиться с этой новостью.— Это ужасно, — произнес он. Памела, далекая по молодости от деловой стороны закона, пожала плечами.— Ты не считаешь, что он взял нужного адвоката? — спросила она. — Ведь гражданскими делами наша фирма не занимается.Артур, никогда не принимавший это во внимание, продолжал страдать от иронии судьбы. Ромми свободен. Он нет. Хорген, видимо, рассмеется, принимая его на работу снова, но расплачиваться за это придется не один год. Во всяком случае, Рэй просил его изменить решение. «Знаешь, Артур, — сказал он, — может оказаться, что пройдет очень много времени, прежде чем найдешь еще одного невиновного клиента. Лет десять — двадцать». Он задумался было о том, как рассказать Рэю о случившемся, потом отбросил эту мысль. Огорчение из-за того, что Ромми выбрал другого адвоката, было не главным. Несмотря на шумиху вокруг освобождения Гэндолфа, бесконечные звонки репортеров, ликование в юридической фирме, где у Артура оказалось множество сторонников, существовала одна забота, одно слабое место, к которому помыслы его неизменно возвращались.Джиллиан. Моя Джиллиан, моя Джиллиан, подумал он и снова расплакался. Мюриэл постаралась облить ее грязью. Два дня назад «Трибюн» напечатала на первой полосе фотографию Джиллиан из архива ФБР, сделанную в девяносто третьем году, когда ее осудили, с материалом в несколько тысяч слов о наркомании бывшей судьи. Сведения поставляли такие разношерстные источники, как агенты Бюро по борьбе с наркотиками, адвокаты и бездомные наркоманы. История «судьи-наркоманки» достигла даже многих национальных агентств новостей, обычно печатавших сплетни о знаменитостях. Лишь в нескольких сообщениях упоминалось, что Джиллиан не принимала наркотики, когда ее судили, и не принимает теперь.Как адвокату Гэндолфа, Артуру не подобало звонить Джиллиан и утешать ее. Кроме того, он был глубоко обижен. Насколько ему помнилось, она даже не попросила прощения. Если б Джиллиан попыталась как-то выразить сожаление, что обманывала его, то нашелся бы путь сквозь невероятную чащу его противоречивых обязанностей перед клиентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138