Конрад Ланг лежал наполовину раздетый на полу гостиной — одна нога на кресле, рот и глаза полуоткрыты. На столе недопитая бутылка виски, рядом пианола, извергающая одни и те же аккорды левой руки в темпе вальса: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… В комнате воняет алкоголем и блевотиной.Розмари опустилась на корточки.— Кони, — прошептала она, — Кони, — и пощупала его пульс.Конрад Ланг застонал. Потом приложил палец к губам и произнес: — Тесс.— Если вы спросите меня, я скажу, что он пьян, — изрек Брухин и пошел к двери. Жителей дома, в тревоге стоявших за порогом квартиры, он успокоил:— Все в порядке. Надрался.Конрад Ланг проснулся. То, что он лежит в собственной постели, он понял, еще не открывая глаз: он узнал уличный шум — машины, тормозящие перед светофором, вот они замерли и ждут, когда можно ринуться дальше; трамваи, звонящие на остановке. У него раскалывалась голова, во рту пересохло, и правую руку он не чувствовал — должно быть, отлежал. На душе скверно, видимо, придется оправдываться, а в чем — он, хоть убей, не мог вспомнить. Он медленно открыл глаза. Окно распахнуто, но занавески задернуты. Уже наступил день. И голова у него трещит с похмелья. Что еще?«Да ведь я не пью!» — пронзило его вдруг. Он снова закрыл глаза. Что же еще-то?Томи! А что же еще?!Из кухни донесся шорох. Затем он услышал шаги. И голос:— Тебе помогает Alka Seltzer? Розмари!Он опять открыл глаза. Розмари стояла возле кровати со стаканом, в котором бурлило и шипело.Конрад откашлялся.— Три. Три таблетки немного помогают.— Здесь и есть три. — Розмари протянула ему стакан. Он приподнялся на локте и залпом выпил. Барилоче!— Я поеду теперь домой. Если хочешь, приходи, когда тебе будет лучше.— В дверях она задержалась. — Нет! Пожалуйста, приходи, как только тебе станет лучше.Когда Конрад Ланг во второй половине дня вышел из дома, ему повстречался Брухин, возвращавшийся с утренней смены.— И что только женщины находят в вас, — произнес он удивленно.— Что вы хотите этим сказать?— Такой пьяный, весь в блевотине, а они все равно к вам рвутся.— В блевотине? — Конрад не мог припомнить на себе никаких следов.— С головы до пят. Та еще картина.Кони остановил такси возле цветочного магазина и купил огромный букет неоранжерейных роз всех цветов, благоухавших, пожалуй, даже слишком для его еще не окрепшего желудка.Розмари улыбнулась, увидев его в дверях с цветами.— Мы оба не можем обойтись без банальностей.Потом она приготовила ему бульон с яйцом, села рядом с ним за стол и смотрела, как он осторожно подносит дрожащую руку ко рту. Когда он с этим справился, она унесла бульонную чашку и вернулась с бутылкой «бордо» и двумя бокалами.— Или тебе сейчас лучше пиво?Конрад затряс головой. Розмари наполнила бокалы, и они чокнулись.— Черт, — сказал он.— Да, дело дрянь, — согласилась она. И они отпили еще по глотку. Тогда Кони рассказал ей все про Барилоче. Они налили себе уже по третьему бокалу.— Только на десять дней, — произнес он.— А если потом ему захочется еще махнуть и в Акапулько, ты сможешь сказать ему нет?— Факт!— Нет, ты этого не сделаешь. Я видела тебя, когда он приходил. Ты не скажешь ему нет. Никогда и ни за что на свете! Конрад не посмел возразить.— Ты и сам знаешь. Конрад крутил в руках бокал.— В этом твоя жизнь.Вот теперь он взглянул на нее.— А я-то думал, это наша общая жизнь.Розмари ударила ладонью по столу. Он вздрогнул и сжался.— А ты думаешь, я так не думала? — закричала она на него.Глаза Конрада мгновенно наполнились слезами. Розмари обняла его. Он положил голову ей на плечо и горько заплакал.— Прости, — всхлипывал он, — старый человек, а плачу как ребенок. Когда он успокоился, она посоветовала:— Скажи ему нет.— Я же живу за его счет. Розмари снова налила ему.— Тогда живи за мой счет. Конрад не ответил.— Деньги у меня есть. Он отпил глоток.— Это не должно тебя огорчать.— Меня это никогда и не огорчает. К сожалению.— Ну, тогда все в порядке.— Да. Но что я ему скажу?— Поцелуй меня…Томас Кох сидел в своей спальне среди полусобранных чемоданов и сумок и пил холодное пиво. На столике С телефоном стоял поднос, а на нем две полные бутылки пива. Он был в бешенстве. Только что звонил Кони и сообщил ему, что не едет в Аргентину.— Как это ты не поедешь? — спросил он с насмешкой.Конрад Ланг ответил не сразу. Томас услышал, как он набрал в грудь воздуха.— Мне не хочется с тобой ехать. Не рассчитывай на меня.— Я же тебя приглашаю. Снова пауза.— Знаю. Я отказываюсь от приглашения. Большое спасибо.Томас начал злиться.— Скажи, ты в своем уме?— Я свободный человек. И имею право отклонить любое приглашение, — сказал Кони. Но это прозвучало уже менее уверенно. Томи засмеялся.— Ну ладно, пошутили и хватит. Завтра в девять. Я пришлю шофера. В аэропорт поедем вместе.На какое-то время наступила полная тишина. Потом Кони сказал:— Поцелуй меня в …! — И быстро положил трубку. Томас тут же позвонил ему. Ответила вдова Роби Фриса.— Дайте мне Кони, — приказал он.— Ланг, — ответил Кони.— Не смей бросать трубку! — взревел Томас.— Поцелуй меня в …! — сказал Кони и снова положил трубку.Томас Кох налил себе еще пива и кинулся вниз. Он набрал внутренний номер Эльвиры.— Он отказался!Эльвира сразу поняла, кого он имеет в виду.— Но этого он себе просто не может позволить.— Он — нет, зато может вдова Роби Фриса! Он живет теперь на ее содержании.— Это тебе точно известно?— Да. Я был в ее квартире. Он даже к ней перебрался.— А то, что он не пьет, это тоже правда?— Пока я не появился, не пил. — Томас засмеялся. — Но когда я уходил, он уже был пьян, как всегда.— И тем не менее отказал тебе?— За этим стоит наша вдовушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64