Значит, бороться придется только за ограничение материальных потерь. У Эльвиры были для таких дел хорошие адвокаты. Она знала Элли как разумную и трезвую женщину, с которой можно разговаривать. Этот развод сам по себе будет вполне управляемым. Трудно будет только с Томасом из-за его ущемленного самолюбия.Она прошла с ним в его «холостяцкую» комнату, выслушала все жалобы и причитания, разделила с ним его возмущение и даже поддакнула по поводу Элли, пока ее быстро улетучивающееся терпение еще позволяло ей это. Затем заговорила о письме Конрада Ланга. Томас не мог вспомнить, куда дел его, знал только, что видел его перед самым обедом. Эльвира прикинула, что к чему, и нашла письмо смятым в кармане его шлафрока. Она разгладила его и внимательно прочла. Потом опять смяла в кулаке.— Он фантазирует.— Да, но он перестал пить и пишет об этом!— И ты веришь?— Но про поворотный момент в жизни он, к сожалению, не врет.Эльвира положила смятое письмо в большую хрустальную пепельницу, стоявшую рядом с ее креслом на приставном столике.— А почему бы тебе не поехать с ним куда-нибудь? Это отвлечет тебя от твоих мыслей.— Я же не могу сейчас разлучать его с возлюбленной.— Ну уж пару недель они как-нибудь друг без друга выдержат.— Не знаю. Похоже, что ему сейчас очень хорошо.— А тебе не очень. И я считаю, что за ним должок.— Ты так думаешь?— Да хотя бы Корфу. Эльвира взяла зажигалку и подожгла письмо Кони.Появление Томаса Коха на Танненштрассе вызвало переполох. Его шофер заехал на темно-синем «мерседесе-600» класса S двумя колесами на тротуар и помог Томасу выйти из машины. На сей раз помощь не была только соблюдением этикета — хозяин сегодня нетвердо держался на ногах. Несколько турецких ребятишек с цветными ранцами на спине окружили машину, разглядывая ее. Трамвай тоже проехал медленнее обычного, и лица в окнах оборачивались к лимузину, которому явно было не место в этом квартале. «Возможно, одна из тех акул по продаже недвижимости, что сдают предназначенные на слом коробки за бешеные бабки проституткам», — сказал молодой человек своей подружке.Из окна на втором этаже выглянула пожилая женщина. Она положила на подоконник подушку и оперлась на нее своими полными руками.— Вам кто нужен? — крикнула она Томасу Коху, увидев, что он звонит во второй раз.— Ланг.— Его сейчас здесь почти не бывает. Приходит только иногда забрать почту.— А вы не знаете, где его можно найти?— Наверное, дворник знает.Томас Кох нажал на кнопку и стал ждать.— Долго будете звонить. У него сегодня ночная смена.Через какое-то время на третьем этаже задвигалась занавеска. Вскоре после этого раздался зуммер. Томас Кох вошел.Отмар Брухин, работавший штабелеукладчиком в одном из монтажных цехов заводов Коха и дворником в этом частном доме, принадлежавшем пенсионной кассе концерна Кохов, никак не мог успокоиться и без конца рассказывал одно и то же: как он прямо с постели, небритый, в тренировочном костюме открывает дверь, а там стоит, «не сойти мне с этого места, Кох собственной персоной» и спрашивает адрес одного жильца. «И если хотите знать, от него тоже порядком разило».Когда шофер уже помогал Томасу Коху опять сесть в машину, дворник спохватился и назвал ему адрес Розмари Хауг.Конрад сидел с Розмари на террасе и играл в триктрак, когда раздался звонок. Он обучил ее этой игре во время их путешествия по Италии, и с тех пор они играли в нее с неослабевающим азартом и страстью. Отчасти из-за честолюбия Розмари, еще ни разу не выигравшей у него, и отчасти из-за сентиментальных воспоминаний о первой совместной поездке.Розмари встала и направилась к домофону. Она вернулась удивленной.— Томас Кох. Хочет знать, здесь ли ты.— И что ты сказала?— Что — да. Он поднимается.На протяжении почти всей жизни Томас был важнейшей фигурой в жизни Конрада. Хотя в последнее время все чаще отступал на задний план. В Венеции он, правда, вспомнил про него. Однако газетные репортажи о свадьбе Урса с удивлением для себя прочел без особого интереса. Но вот сейчас, когда Томас с минуты на минуту должен был войти, он занервничал. И снова почувствовал себя словно новобранец на плацу — как всегда, когда Томас был поблизости.Розмари заметила в нем перемену.— Надо было сказать, что тебя здесь нет? — спросила она, откровенно забавляясь.— Нет, конечно нет.Они направились к двери. На площадке остановился лифт.Затем послышались шаги.— Что ему теперь надо? —г пробормотал Конрад, больше обращаясь к себе, чем к Розмари.Когда в дверь позвонили, он вздрогнул.Изящный тонкий нос странно смотрелся на мясистом лице Томаса Коха. На нем был блейзер и кашемировая водолазка вишневого цвета, из-за чего короткая шея Томаса казалась еще толще. Его близко посаженные глаза блестели, и от него пахло алкоголем. Он коротко кивнул Розмари и обратился прямо к Конраду:— Я могу с тобой поговорить?— Конечно. Проходи.— Желательно наедине.Конрад вопросительно посмотрел на Розмари:— Вы можете побыть в гостиной?— По мне было бы лучше, если бы мы куда-нибудь пошли.Томас не допускал никаких сомнений, что его слова не будут восприняты просто как пожелание.Конрад бросил на Розмари взгляд, полный мольбы. Она, сбитая с толку, наморщила лоб. Томас ждал.— Я только надену пиджак.Конрад исчез в спальне. Розмари протянула Томасу руку:— Меня зовут Розмари Хауг.— Томас Кох, очень приятно.И они стали молча ждать, пока Конрад выйдет из спальни. Он повязал галстук и надел к летним брюкам льняной пиджак.— Идем, — сказал он и направился за Томасом к лифту.— Чао, — крикнула ему вслед Розмари не без издевки в голосе.— Ах, да! Чао! — Конрад остановился, казалось, ему хотелось вернуться и попрощаться как следует, но, заметив, что Томас уже стоит у лифта, он пошел за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64