— Но ты сказал, что твоя семья нетипична? — напомнила Тинкер.
— Моя мать любит детей, и поэтому их у нее много и она не держит их столетиями врозь. Она всегда считала, что момент, когда ребенок становится достаточно взрослым и предпочитает искать себе товарищей для игр самостоятельно, лучше всего подходит для зачатия следующего. Удивительно, но отец обычно с этим мирился. Вероятно, их брак и не выдержал бы такого испытания, не будь они аристократическим семейством с состоянием и владением. — Тинкер знала, что «владение» — это низкокастовые эльфы, служившие в качестве прислуги у аристократических каст, но не разбиралась в механизме этого подчинения. — Владение позволило отцу сохранить необходимую ему дистанцию от такого количества детей.
Узнав, что мать Ветроволка в течение нескольких веков занималась воспитанием детей, Тинкер вспомнила фольклорный образ старушки, которая жила в башмаке, а ее дети рождались из швов.
— Сколько же детей в вашей семье?
— Десять.
— Только десять?
Ветроволк рассмеялся:
— Только?!
— Я думала, может быть, сто, а может, и тысяча.
Ветроволк снова рассмеялся.
— Нет, нет! Отец бы никогда на это не согласился. Даже десятерых он считает большой помехой и готов терпеть их только ради матери. У большинства аристократов вообще нет детей. — В голосе Ветроволка послышалась горечь. — Нет нужды в продолжении рода, когда живешь вечно.
— Да, но это предотвращает быстрый рост вашего населения.
— За последние два тысячелетия эльфийское население только сокращается. Войны, несчастные случаи, периодические самоубийства… Нас теперь в два раза меньше, чем было когда-то.
Это придало теме совсем другой оборот.
— Да, не слишком-то хорошо.
— Конечно. Поэтому я пытаюсь говорить об этом нашему народу. Я очень надеялся на то, что с этой новой землей придет и новое видение мира.
— Надеялся?
— Появление Питтсбурга стало неожиданностью.
Она поморщилась.
— Извини.
— На самом деле оно было благотворным для нас, — улыбнулся Ветроволк. — Трудно заманить наш народ абсолютной дикостью, и немногие готовы преодолеть океан ради весьма незначительных удобств. Однако человеческая культура привлекает молодых и любопытных — тех, кто смотрит на вещи так же, как я.
— Хорошо. — Тинкер вернулась к метанию подков. Ей нравилась эта игра за то, что она располагала к долгим беседам.
— А как насчет тебя?
— О чем ты?
— Ты мечтаешь иметь детей?
На этот раз она промазала капитально: лишь сетка ограды спасла подкову от исчезновения в густой траве.
— Я?
— Ты. Или ты предпочла бы остаться бездетной?
— Нет! — Это была первая реакция на его вопрос, и она не стала ее скрывать. — Просто я никогда не думала о ребенке. Конечно, когда-нибудь я бы хотела иметь одного или двоих, ну, может быть, даже троих детей, но, черт побери, я ведь никогда даже… — Она хотела сказать «не целовалась с мужчиной», но подумала, что это уже неправда. — Ну, ты знаешь…
— Да, знаю, — мягко согласился Ветроволк, чем-то очень и очень довольный, и от его реакции Тинкер бросило в жар.
Она и Ветроволк? Как в том сне?
Ей захотелось где-нибудь посидеть. И Ветроволк, словно прочитав ее мысли, — «Господи, надеюсь, что нет!» — показал на старый, покореженный стол для пикника, врытый рядом с ямкой.
Взбираясь на крышку стола, Тинкер думала о том, каково это было бы с ним: так ли, как во сне, или по-другому.
— Сколько тебе лет?
— Если считать по-эльфийски, то я едва достиг совершеннолетия. А если по-человечески, то я дремучий старец. Мне двести десять лет.
То есть он в 11, 6 раза старше ее. Натан внезапно стал казаться ей чуть ли не ровесником.
— Что, слишком старый? — спросил Ветроволк.
— Нет, нет, совсем нет, если подумать, — заверила его Тинкер.
Эльфы считались взрослыми со столетнего возраста, однако, пока им не исполнялось тысячи лет, попадали в категорию молодых. Молодых эльфов называли трехзначными, потому что их возраст исчислялся трехзначными числами. Таким образом, Ветроволка можно было бы сравнить с человеком, едва перешагнувшим двадцатилетний рубеж. Вот только родился он в 1820-м.
А она для него как та астрономиня, которой отведен особый срок: с одной стороны, короткий, но, одновременно, достаточно долгий для того, чтобы разбить сердце.
Сначала Натан, теперь Ветроволк. Ну и мужчин она выбирает!
— А ты когда-нибудь играла в «девять кеглей»? — спросил Ветроволк, прерывая молчание.
— В боулинг? Ага. Но только с людьми.
— В кеглях я гораздо сильнее!
— Тулу говорит, что люди никогда не должны играть в кегли с эльфами. Потому что для людей это всегда плохо кончается.
— Эта Тулу — настоящий источник дезинформации. Она абсолютно неверно истолковала значение долга жизни.
— Как так?
— Этот долг не твой, а мой, — сказал Ветроволк.
— Твой?
— А как могло быть иначе?
— Во время битвы с завром…
— Ты спасла мне жизнь. Я на миг потерял сознание, а ты, с огромным риском, отвлекла завра, выбив ему глаз.
Она моргала, уставившись на него, а события в ее памяти тем временем менялись местами.
— Но заклятие, которое ты наложил на меня?
— Подстраховка на случай внезапной смерти: я хотел сообщить остальным, как храбро ты сражалась. Тебя бы приняли в мою семью и позаботились бы о тебе.
— О! — Она не знала, что и сказать.
— После того боя мы искали тебя. Но мы думали, что ты мальчик, и расспрашивали всех о «мальчике». Вот никто и не понимал, о ком идет речь.
Как могла Тулу столь неправильно все это понять? А может, она просто лгала все это время? Но зачем? Тинкер не хотела совсем разувериться в сумасшедшей старухе-полукровке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134