— А сейчас ты не ребенок? — Он смял контурную бумагу и отбросил ее в сторону. — И кто же сказал тебе об этом долге?
— Тулу. Я показала ей заклятие, которое вы наложили на меня, и спросила, что это. Она сказала, что, если вы умрете, мое тело сгниет вместе с вашим.
Он спокойно продолжал:
— Так это единственная причина, по которой ты спасла меня?
Она махнула здоровой рукой, словно отгоняя вопрос.
— Это просто делало ситуацию еще более страшной, вот и все. Чтобы напугать меня до смерти, вполне хватало и Фу-псов. А тут мне еще приходилось постоянно думать об этой маленькой проблемке, от которой мороз по коже. Я не могла поступить иначе, но зато теперь мы равны.
— Мы не равны.
— Что? Посмотрите, я спасла вас! Я рисковала жизнью, руку себе покалечила. — Она подняла руку, показывая ему перевязку. — Дом свой сломала, чтобы вас повезти в этом драндулете. Мы разрушили в саду Лейн все клумбы, погубили цветы, ям во дворе понаделали своим тягачом, и я даже обещала ей отправиться в колледж — только чтобы утешить ее! Я угрожала пистолетом пограничникам, которые, впрочем, оказались не пограничниками, но это к делу не относится. Все для спасения вашей жизни! Вы бы уже давно померли! Если бы я не помогла вам сражаться с паскудными Фу-псами, а потом не перетащила ваш тощий эльфийский зад на эту сторону Края, вы уже давно отправились бы к своим предкам, и не один раз!
Он выхватил нож, отчего Тинкер вскрикнула и отскочила назад. Вспышка света на серебряном лезвии — и бинты были разрезаны.
«Не спорь с эльфом! Да, сэр. Нет, сэр. Или убирайся прочь с его пути!»
Он взглянул на израненную руку, а потом вдруг порывисто притянул к себе голову Тинкер. Его губы коснулись ее лба в том же месте, где когда-то давным-давно он нарисовал тот символ.
«Что за черт? Что это значит?»
Ветроволк подошел к двери и отворил ее. А потом вернулся и поднял девушку на руки как ребенка.
Тинкер запищала:
— Что вы делаете, черт побери? Опустите меня!
— Нет.
Он вынес ее из трейлера и зашагал в сторону хосписа. К нему тут же бросилось несколько эльфов, низко кланяясь и тараторя на высокоэльфийском. Ветроволк, не удостаивая их взглядом, отдавал короткие распоряжения, которые всегда встречали быстрый поклон и послушное: «Шия, зэ дому».
Ветроволк внес Тинкер в здание и двинулся по бесконечному лабиринту коридоров. Вокруг продолжал бушевать шторм высокой эльфийской речи, слишком быстрой для того, чтобы девушка могла хоть что-нибудь понять.
— Пожалуйста, говорите медленнее, пожалуйста!
Она ненавидела высокий эльфийский язык за его нарочитую вежливость. Но сколько ни просила она говорить медленней, на нее никто не обращал внимания.
Наконец Ветроволк зашел в маленькую, типичную для хосписа комнатку. Пол теплого синего цвета, стены — желто-медовые, свет мягко льется откуда-то с потолка. Ветроволк положил Тинкер на высокую кровать. Ее изголовье из светлой березы выглядело настоящим произведением искусства, но, несомненно, служило той же самой цели, что и утилитарная конструкция в любой человеческой больнице.
Тинкер села, бранясь на смеси разговорного эльфийского и английского.
— Ответьте же мне, черт побери! Что вы себе позволяете?
Среброволосая эльфийка достала из березового шкафчика какую-то банку и передала Ветроволку. Тот открутил широкую крышку. Внутри оказался большой золотой цветок.
— Нюхай! — скомандовал Ветроволк.
Тинкер осторожно понюхала. Запах напомнил жимолость, с ее теплым усыпляющим ароматом, с мягким жужжанием пчел и покачиванием зеленых ветвей; летний ветерок, голубое небо, нежные, сверкающие белизной облака, пушистые и мягкие; дрема, наваливающаяся, вздымающаяся, легкая, как дымка, и острая, словно лезвие…
Тинкер поняла, что откидывается назад, и подскочила. Раненой рукой попыталась отодвинуть цветок. Балансируя на пороге сна, она не отдавала себе отчета, к чему это может привести, и от вспышки боли заскулила как щенок.
Ветроволк подхватил ее голову сзади и, крепко обняв правой рукой, левой поднес цветок к самому ее носу.
— Просто вдыхай.
Но она сопротивлялась, не понимая, что именно происходит, и не желая утратить над собой контроль. Почувствовав на лице сладкие шелковые лепестки, Тинкер ударила своего недавнего подопечного. Причем метила в пах, но он повернулся, и удар пришелся на бедро.
— Не воюй, маленькая дикарка! — Зажав подбородок Тинкер большим пальцем и мизинцем так, что ее лицо оказалось словно в тисках, Ветроволк удерживал цветок остальными пальцами. Потом, отпустив ее голову, он перехватил запястья, заставив девушку лечь на спину, пришпилив ее к постели. — А то будет больно.
Тинкер задержала дыхание и рванулась, стараясь попасть в цель ногой. Тогда Ветроволк просто навалился на нижнюю часть ее тела всем своим весом. Тинкер прекратила сопротивление и сделала вдох. И теплая сладость, нагоняющая сон так же, как чистые простыни на мягкой, как перышки, постели в комнате, наполненной утренним солнцем, белым светом, проникающим сквозь тонкие занавески, и ветром, доносящимся из сада сквозь открытое окно, охватила ее…
Эльфийка пересекла комнату, заливаясь музыкальным смехом — так смеяться умеют только эльфы, — держа в руке серебряный нож. Воздух вокруг стал ослепительно белым. И все впечатления потонули в нем, теплом и текучем, словно мед, и таком же сладком…
Фу-псы гнались за Тинкер в кошмарных снах. Только они менялись. Иногда это были огромные кошки. Иногда — громадные собаки. В другой раз — китайские драконы, скользившие по свалке, словно гигантские ядовитые змеи. Тинкер бежала, но ноги не слушались ее, словно она двигалась по пояс в густой грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134