Главный инженер посмотрел вниз на стальную лестницу, исчезающую в черном трюме корабля, и с тоской подумал о работе за письменным столом в «Декке». Из-за того что нос медленно поднимался и опускался, встать на трап было непросто. Главный инженер снял с себя шапку и плащ и перекинул рюкзак с инструментами и деталями через плечо.
Боцман вручил ему специальный шлем с шахтерской лампой и встроенным радиотелефоном. К шлему была прикреплена кислородная маска, которую можно опустить на лицо, если он попадет в газовый карман. Инертные газы, предотвращающие взрыв пустого резервуара, уже откачали. Но не было гарантии, что какая-нибудь нефтяная лужа, оставшаяся после его очистки, не создаст газовый мешок, в котором он задохнется. Шлем, фонарь, телефон и ботинки были покрыты резиной, чтобы не высечь из металла искру и не взорвать временно наполненный воздухом резервуар.
Главный инженер протиснулся в люк и начал долгий спуск. Воздух в танке пропитался запахом нефти и был абсолютно неподвижен в сравнении с ветром, дующим на палубе. Отсчитав пятьдесят ступеней на узкой лестнице, которая моталась взад-вперед вместе с колебаниями корабля, он остановился отдохнуть.
Ему пришло в голову, что нигде, кроме как на море, инженер с его опытом не будет рисковать жизнью ради пустячного ремонта. Подняв голову, он увидел крохотный светлый кружочек люка, который пересекла тень. «Один из его людей, — кисло подумал главный инженер, — смотрит, как там новичок спускается навстречу смерти».
Он включил фонарик. Всюду, куда он поворачивал голову, луч выхватывал из мрака металл мертвенно-серого цвета, как чешуя рыбы. Он возобновил спуск по лестнице. Брюхо танкера грохотало, отзываясь эхом. Дважды он пересекал горизонтальные переборки, внутренние палубы, по которым никто никогда не ходил. Затем главный инженер оказался в самом нижнем резервуаре — узком колодце, спускавшемся на дно корабля. Здесь грохот раздавался громче. В сером металле виднелись черные дыры — тысячи труб пронизывали, как соты, трюм супертанкера.
Наконец он добрался до дна, радуясь, что лестница кончилась, и подошвами резиновых башмаков почувствовал источник грохота. Днище «Левиафана» гремело каждый раз, когда корабль падал с размаху на набегающие волны. Главный инженер последовал за лучом фонарика к массивному стальному сочленению, нашел маленькую дверцу на уровне груди, сообщил наверх, чтобы еще раз проверили, отключено ли питание, отвернул запоры и открыл дверцу.
Распределительный щит был частично заполнен нефтью. Она вытекла наружу, когда главный инженер снял разбитый сальник и убрал его в сумку. Нефть залила нижний ряд соединений, но не проникла через нарезные муфты, которые предназначались для работы в тяжелых условиях. Инженер отвинтил несколько муфт и посветил фонариком в их рукава. Убедившись, что их герметичность не нарушена, он продолжил поиск повреждения.
Неисправность скрывалась в главной муфте. В высоковольтном разъеме оказалась дыра, и нефть разъела контакты. Главный инженер отрезал от кабеля разъемы и заменил их.
В телефоне раздался радостный возглас:
— Есть контакт!
Главный инженер быстро установил на дверцу новый сальник и закрыл распределительный щит. Собрав инструменты в рюкзак и удостоверившись, что ничего не забыл, он поднялся по лестнице к дневному свету, где подчиненные тепло приветствовали его. Вымыв под душем волосы, он переоделся в сухую одежду, нашел Огилви на мостике и доложил, что неполадка исправлена.
Дул свежий ветер. Огилви некоторое время молчал, затем кивнул в сторону моря:
— Не вы ли были тем парнем, который предположил, что человек на яхте может напасть на нас где-нибудь еще, кроме западной оконечности Африки?
— Капитан, я не понимаю, на чем основана ваша уверенность.
— Посмотрите-ка, — усмехнулся Огилви.
Свирепые волны с белыми шапками пены неумолимо мчались через морские просторы. Брызги, сдуваемые ветром с гребней валов, кружились над свинцовой водой, как поземка надо льдом.
Солнце скрылось за набежавшими тучами. Волны становились все выше, вода потемнела. На горизонте вырастали изломанные пики водяных гор, угрожающе надвигаясь. Вода за дымкой промозглого тумана казалась холодной и страшной, а океан — неровной глыбой, покрытой белой паутиной брызг и пены.
— Я напомню вам, — продолжил Огилви, — что мы находимся в двухстах футах над поверхностью воды. Можете ли вы себе представить, как эти волны выглядят с палубы тридцативосьмифутовой шлюпки?
* * *
«Лебедь» направлялся на восток-юго-восток, в сторону Кейптауна. Яхта боролась с двумя стихиями. Первая стихия — огромные волны, мчавшиеся из антарктических морей к южной оконечности Африки. Гребни гигантских валов вскипали пеной. Они гнались за «Лебедем», обрушивались на правый борт яхты, высоко поднимали суденышко в воздух, едва не переворачивая его, и с механической размеренностью продолжали мчаться вперед.
Вторая стихия находилась в промежутках между валами, и тут «Лебедю» приходилось особенно тяжело. Ветер яростно хлестал в паруса, и, хотя сквозь высокий облачный покров светило солнце, часто с одной крутой волны невозможно было разглядеть соседнюю из-за тучи брызг, срывающихся с острых гребней. «Лебедь» скатывался по склону волны в провал, зарываясь носом в воду, качаясь и переваливаясь. Затем новая волна на мгновение поднимала яхту над бурлящим хаосом, облегчая ей движение и одновременно пытаясь перевернуть ее, и снова бросала в провал, окатывая брызгами.
Огромные волны были порождены штормом, из-за которого барометр «Лебедя» угрожающе падал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127