Он направился к переднему люку, достал парус и протиснулся мимо офицера, который исследовал содержимое одного из рундуков. Собака поскуливала от возбуждения. Харден почесал ей уши.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Честер вынюхивает взрывчатку.
Харден понимающе кивнул. ИРА по-прежнему грозила террористическими актами. Посетившие его яхту мнимые таможенники, скорее всего, были из Особого отдела.
— Вы обыскиваете каждую яхту, приходящую в порт?
— Проверяем выборочно. Кроме того, незнакомое судно узнать легко.
К вечеру того же дня он добрался до Гастингса, а на следующее утро начал переход через пролив. За восемнадцать часов он дошел до Кале. Его нервы были на пределе — приходилось постоянно остерегаться больших кораблей. Утром подул сильный ветер, и, как только Харден вышел из гавани, в Северном море разыгрался шторм. Весь день он боролся с высокими волнами и добрался только до Остенда.
На следующий день погода была еще хуже. Поднялся настоящий ураган, но Харден, лавируя, вышел из гавани и направился на восток вдоль незнакомого берега. У него не было времени, чтобы ждать. Сгустился туман, и он проскочил вход во внутренний водный путь, ведущий к Роттердаму. Опасаясь волноломов, Харден с трудом двигался вперед и к вечеру, когда туман рассеялся, дошел до берегов Голландии.
Спустив паруса и включив мотор, он вошел в Ньиве-Ватервег мимо Европорта — огромного комплекса причалов для танкеров и серебристых резервуаров, который раскинулся на низкой, задымленной равнине, окруженной серо-голубыми лесами дымовых труб. В десяти милях от моря Харден свернул в Ньиве-Маас, извилистый канал, пересекающий Роттердамскую гавань.
Каждая акватория была окружена глубоководными якорными стоянками, железнодорожными путями и складскими помещениями. Сквозь серебристые заросли трубопроводов, леса подъемных кранов и тучи черных кабелей виднелось небо — не такое желтое, как над химическими заводами Европорта.
Жизнь в гавани била ключом. На этой перевалочной станции между сушей и морем разгружались, хранились и сортировались товары со всех концов света. Гигантские желтые мостовые краны снимали контейнеры с серых, зеленых и черных кораблей из Европы, Азии и обеих Америк. Плавающие пневматические зерновые элеваторы разгружали сухогрузы, а понтонные краны выгружали мешки и ящики из Центральной Европы.
Яхта Хардена, потускневшая от соленых брызг Северного моря, скользила мимо кораблей и ярких катеров, как акула, почуявшая запах далекой добычи. Харден держал на коленях карту гавани и не замечал красочного зрелища, безразличный ко всему, кроме препятствий на пути.
Перед яхтой показался буксир. Харден включил мотор на задний ход и стал ждать, пока лоцман поднимется по трапу с буксира на корабль. Вдруг он заметил в воде рядом с яхтой рваную грузовую сеть и решил, что она может пригодиться. Он выловил сеть багром и расстелил ее на крыше рубки для просушки.
Наконец он миновал Роттердам и вошел в реку Мерведе, а из нее — в Ваал. С широких рек, обнесенных дамбой, открывался далекий вид на однообразную зеленую равнину. Когда зашло солнце, он завел яхту в маленький канал и причалил у земляной дамбы. Съев немного сыра и фруктов, он заснул под доносящийся с суши шум автомобилей.
Когда он проснулся, чувствуя деревенские запахи июньского утра, яхта покачивалась на волнах. Харден выглянул в форлюк и тут же понял причину качки: мимо проходила баржа, и ее широкий нос гнал перед собой небольшую волну. Харден умылся, сварил яйца и выпил кофе. Потом сверился с картой.
Дизель заурчал, и «Лебедь» плавно отошел от берега, направляясь назад в Ваал, в сторону Рейна и к германской границе. Харден сидел у штурвала, любуясь красивой плоской страной и наслаждаясь солнечным теплом. Кэролайн бы здесь понравилось. Много лет назад они ненадолго заехали в Амстердам, но у них не было времени посмотреть на голландскую провинцию. Он представил, как бы Кэролайн сидела рядом с ним, и его пронзило чувство ужаса: он забыл, как она выглядела.
Во имя всего святого, как она выглядела?! Харден бросился в каюту и стал искать свой бумажник, чтобы посмотреть на фотографию Кэролайн, но вспомнил, что все его вещи куплены после того, как «Левиафан» погубил яхту.
* * *
Когда спустилась ночь, Харден причалил на окраине Везеля. На следующий день он отправился на взятом напрокат «БМВ» во Франкфурт. Там он купил старую армейскую полевую куртку, поселился в «Шлоссхотеле Кронберг» — уединенном отеле за городом — и лег спать.
Проснувшись вечером, он проехал двадцать миль на восток до Ашаффенбурга, поставил машину на стоянку на окраине гарнизонного городка и углубился в обшарпанный квартал баров и ночных клубов, которые обслуживали расположенный по соседству Второй полк Седьмой армии Соединенных Штатов.
Немецкие уличные девочки глазели на него из темных, узких проулков, освещенных мерцающим неоном. Харден поставил выпивку посетителям бара — одиноким солдатам, потягивающим трехдолларовое пиво в ожидании чего-нибудь покрепче. Он узнал, что во Втором полку дают недельное увольнение после трех недель службы. Неделю в месяц солдаты проводили в Ашаффенбурге с трехнедельным жалованьем в карманах, стараясь позабыть три недели полевых маневров. Именно поэтому, как объяснил ему артиллерийский капрал, город битком набит военной полицией. Затем капрал спросил, не хочет ли Харден купить гашиша.
На переполненном тротуаре Хардена остановила военная полиция. Он пытался обходить патрули стороной, но те сами неожиданно налетели на него. Полицейские были на голову выше Хардена, и с их запястий угрожающе свисали короткие дубинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127