Харден задыхался, его сердце колотилось в груди. Черные рваные тучи мчались впереди шквала, как летящие стрелы, и на их поверхности вспыхивали молнии. Следующий порыв ветра был ледяным. Жара рассеялась как по волшебству, сменившись могильным холодом. Такелаж «Лебедя» загудел.
Харден бросился закрывать главный и средние люки, затем нырнул в форлюк и вытащил штормовой стаксель, который прицепил к штагу и поднял за несколько секунд до подхода разъяренной белой полосы. Он был на полпути к штурвалу, когда мощный порыв ветра засвистел в снастях и надул парус, как воздушный шар. «Лебедь» пытался развернуться по ветру, но шквал ударил со всей силой прежде, чем яхта закончила поворот, и резко накренил ее.
Харден свалился с крыши рубки, ударился о стойку леера и проскользнул под тросом из нержавеющей стали. Голова звенела от удара. Он ухватился руками за стойку и оттолкнулся ногами от воды. Мачта касалась бушующих волн. Штурвал крутился, как безумный, и спицы внутри хромированного обода расплылись в очертаниях. Харден подтянулся, прополз под леером и оказался в кокпите. Остановив штурвал, он закрепил стаксель-шкот. «Лебедь» выпрямился и помчался по ветру, падая с десятифутовых волн в провалы. Бушующие валы стремились к югу, туда, где за мгновения до того было спокойное море.
Град застучал по палубе, как пулеметная очередь. Харден нагнул голову, чтобы защитить лицо, одновременно пытаясь держать нужный курс и молясь, чтобы шквал продержался достаточно долго и унес яхту подальше от того места, где его заметил вертолет.
Этим утром он снова и снова перечитывал «Указания к мореплаванию», пытаясь без карт разобраться в тщательно сформулированных описаниях и предупреждениях.
Впереди, на юге, лежала Большая Жемчужная банка — район мелей, островов, скал, сильных приливных течений и коралловых рифов. Она занимала большую часть огромной бухты в южной части Персидского залива, ограниченной Объединенными Арабскими Эмиратами на востоке и полуостровом Катар на западе. Джазират-Халул, пункт назначения «Левиафана», лежал в пятидесяти милях от Катара на северо-западной окраине бухты. Сейчас Харден находился почти точно к западу от Халула, но шквал гнал его на юг.
* * *
— Я же говорил вам, что он должен быть в заливе! — воскликнул Огилви. Он хрипло рассмеялся, и на его розовом лице появилась широкая улыбка. — Его поймали?
— Не знаю, — ответил иранец, собираясь уходить. — Сообщение было очень коротким. Наши корабли, конечно, направляются туда. Мы схватим его через несколько часов.
— Естественно, — саркастически подтвердил Огилви.
Иранский офицер направился к двери штурманской рубки, чтобы пройти к лифту. Он приостановился, как будто собираясь что-то сказать, но, видимо, передумал. Огилви смотрел офицеру вслед. Его подмывало отпустить шпильку по поводу их недавнего спора, но в то же время он был настроен благодушно из-за того, что так неожиданно оказался прав. Повинуясь импульсу, он последовал за иранцем и догнал его у лифта.
— Я пройдусь с вами до вертолета.
— В этом нет необходимости, — чопорно отказался иранец.
— Мне хочется. Я хочу подышать свежим воздухом.
— На палубе жарко. Вы пожалеете, что покинули помещение с кондиционером.
Едва они вышли на палубу, на них дохнула жара. На мгновение Огилви представил себе долгий путь до вертолета и обратно, но отказываться было уже неудобно, поэтому он замедлил шаг и продолжил разговор с иранцем. Как он и подозревал, тот обучался в Америке в университете и там же прошел военную подготовку, служил в американском флоте и теперь мотался в Штаты каждый раз, как только янки изобретали новое оружие и желали продать его шаху. Наконец иранец замолчал, а они еще не дошли до вертолетной площадки. Огилви глядел вперед, восхищаясь размерами своего огромного корабля и думая о Хардене. Испытает ли он облегчение, когда его схватят и все кончится?
Небо над головой как будто немного прояснилось. Это означало, что с северо-запада надвигался шамаль. Сегодня их ждет шторм, а завтра воздух будет кристально чистым и сухим. Нужно поблагодарить Аллаха за его милости, верно?
Он не мог понять, как моряки, патрулировавшие в Персидском заливе до войны, могли обходиться без кондиционеров. Его рубашка была мокрой насквозь, и капли пота текли по щекам, как слезы. Нужно принять ванну и лечь в постель, как только черномазый уберется.
Они обменялись вежливыми словами прощания. Пока иранец поднимался по лестнице в вертолет, Огилви повернулся лицом к корме. Потрясающая панорама огромного корабля была хорошей наградой за прогулку по палубе. Могучая надстройка «Левиафана» внушала благоговение, трубы поднимались к небу, как опоры гигантского подвесного моста.
— Капитан!
— Да?
Огилви поднял глаза. Иранец открыл окно и высунул голову.
— Вертолет, заметивший Хардена, потерял его в шквале.
— Могу ли я быть уверен, что вы схватите его до завтрашнего вечера?
Иранец неожиданно усмехнулся:
— Наверняка схватим. Можете плыть дальше.
Огилви промолчал. Ответив, он бы признал, что «Левиафан» продолжает плавание по воле иранцев. Винты машины завертелись. Огилви постучал ладонью по борту вертолета. Иранец высунулся в окно. Винты остановились.
— В чем дело, капитан?
— Скажите вашим людям, чтобы искали Хардена на Большой Жемчужной банке. Он будет прятаться среди рифов.
— Я учту ваши пожелания, капитан. Хорошая идея.
— Скажите мне... — произнес Огилви, не обращая внимания на слова иранца — тот явно хотел, чтобы его оставили в покое. — Вы передадите его американцам или будете судить сами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127