— Постой, Аннета, — проговорила она слабым голосом, — не оставляй меня одну, сейчас все пройдет… Открой окно. Ты говоришь, граф… приехал.— Кто? граф! Полноте! Я и не думала этого говорить, барышня!— Так, значит, он не приехал? — радостно отозвалась Эмилия.— Конечно нет, барышня.— Ты наверно знаешь?— Господь с вами, вот вы и оправились! А я уж думала, вы умираете.— Но как же граф… ты уверена, что он не приехал?— Еще бы не уверена! Я глядела сквозь решетку в северной башенке, когда экипажи въезжали в ворота, и право, не ожидала, что увижу что-нибудь приятное в этом мрачном старом замке! Гляжу: понаехало пропасть господ и слуг; но теперь подымется у нас дым коромыслом! От радости я чуть не выскочила из-за ржавой, ветхой решетки! Я совсем было потеряла надежду увидать человеческие лица в этом унылом, огромном доме! Так бы и расцеловала даже лошадей, которые привезли их.— Ну, говори, Аннета. Теперь я совсем оправилась.Вижу, барышня, что вам получше. Вот и прислуга заживет весело — пойдут у нас танцы, да пение в людской, — чтобы только синьор не услыхал, — и всякие забавы; ведь Людовико приехал с господами. Вы небось помните Людовико?.. высокий такой, красивый юноша, слуга синьора Кавиньи, бедовый франт — грациозно драпируется в плащ, а шляпу носит немножко набекрень и…— Нет, я его не помню, — прервала ее Эмилия, утомившись болтовней камеристки.— Да неужели вы, барышня, забыли Людовико! помните он правил гондолой на последних гонках и взял первый приз? Бывало, он все пел в Венеции. Такие чудные песни про Орландо и про… как бишь его? да про Карла Великого, у меня под окошком в лунные ночи. О, с каким восторгом я бывало слушала его!— И не поздоровилось тебе от этих песен, милая Аннета, — пошутила Эмилия, — злодей похитил твое сердце! Только смотри держи это в секрете — пусть он и не подозревает.— Ах, барышня, разве же можно это утаить?— Теперь мне лучше, Аннета, можешь оставить меня одну.— А я и позабыла спросить вас, барышня, как вы почивали нынче ночью в этой мрачной комнате?— Как всегда.— Шума никакого не слыхали?— Нет.— И не видали ничего?— Ровно ничего.— Скажите, как удивительно!— Что ж тут странного, зачем ты все это спрашиваешь?— Ах, барышня, у меня и язык не повернется сказать вам, что я слыхала про эту самую комнату — больно уж вы испугаетесь.— Ты и так испугала меня. Лучше выкладывай, что знаешь, если только можешь, не кривя душой.— Ах, Господи! толкуют, будто здесь духи водятся, и давно уже, много-много лет…— Наверное, эти духи умеют снимать засовы, — заметила Эмилия, желая обратить свои тревоги в смешную сторону. — Вечером я оставила дверь незапертой, а сегодня утром смотрю — кто-то успел замкнуть ее.Аннета побледнела и не промолвила ни слова.— Не слыхала ли ты, никто из слуг не запирал моей двери сегодня, пока я еще спала?— Нет, барышня, не слыхала; но, кажется, никто не запирал. Хотите, я пойду, спрошу, — предложила Аннета, поспешно направляясь к коридору.— Погоди, Аннета, мне надо еще кое о чем спросить тебя; скажи мне, что ты знаешь про эту комнату и куда ведет эта лестница?— Вот сейчас я сбегаю и обо всем справлюсь, меня уже, наверное, хватилась моя барыня. Право, больше не могу оставаться ни одной минутки!Она опрометью бросилась вон, не дождавшись ответа Эмилии; та, успокоившись, что графа Морано нет в замке, улыбнулась над трусостью Аннеты. Случалось и ей самой иногда поддаваться суеверному страху, но в других трусость всегда смешила ее.Так как Монтони наотрез отказался дать ей другую комнату, то Эмилия решилась терпеливо вынести неприятность, которой не могла избегнуть, и чтобы сделать комнату как можно уютнее, стала распаковывать свои книги, всегда доставлявшие ей радость в счастливые дни и успокоение в часы печали; но бывали и такие тяжелые минуты, когда даже книги оказывались бессильными, когда даже гениальность и энтузиазм талантливых авторов не производили на нее впечатления.Расставив свою маленькую библиотеку на высокой полке, Эмилия вынула свои рисовальные принадлежности и спокойно приготовилась набрасывать из окна виды окружающей красивой местности, но тотчас же отказалась от этой мысли, вспомнив, что и прежде она успокаивала себя намерением прибегнуть к такому развлечению, но всякий раз ей мешало какое-нибудь новое неожиданное несчастье.— Могу ли я предаваться обманчивым надеждам, — думала она, — и потому только, что граф Морано еще не приехал, чувствовать себя хоть на время счастливой? Не все ли мне равно, когда он приедет — сегодня или завтра, раз приезд все-таки должен состояться?Однако, чтобы забыться немного, она попробовала читать, но ей никак не удавалось сосредоточить свое внимание. Наконец она отбросила книгу в сторону и решила заняться осмотром смежных покоев замка. Ей нравилось величие старинного здания, ее охватывала печаль и какое-то жуткое чувство, когда она проходила по этим пустынным, унылым покоям, где вероятно много-много лет не раздавалось шагов человеческих. Думая о странной истории прежних владельцев замка, она кстати вспомнила о картине, завешенной покрывалом, привлекшей ее внимание вчера вечером, и решила во что бы то ни стало взглянуть на нее.Проходя по комнатам, которые вели туда, она почувствовала себя несколько взволнованной; отношение портрета к покойной владелице замка, разговор с Аннетой в совокупности с обстоятельством относительно покрывала — все вместе бросало на этот предмет какую-то таинственность, наводящую ужас. Но в таких случаях к страху всегда примешивается и любопытство, что-то как будто толкает человека увидать тот предмет, который ему внушает трепет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134