Не прерывая занятий, с шумом
выдыхая воздух между наклонами и прогибаниями, она произнесла:
- Привычка. Я всегда оставляю записки для Аманды.
- Такие же?
- Почти. В первое время - рассказывала о себе, потом - кого я
встретила и что - прошла в школе - за мою половину года. Люди не
догадывались - что мы разные.
- Когда же вы сами это поняли?
Она покружилась на одной ноге. Потом, опираясь о перила веранды,
начала делать высокие махи ногами. Весело улыбнулась:
- А, вопрос номер два? Номер один, это - "как вы себя чувствуете?".
Прежде, чем я успел извиниться, она продолжала:
- Сейчас расскажу. Раздвоение произошло в нежном шестилетнем
возрасте. Я сообщила об этом Мэнди, когда научилась читать и писать - в
семь лет. Вопросы есть?
Я кивнул:
- Что отвечать Аманде на вопрос, как мне удается угадать, что ей
необходимо. Я не хочу ей лгать.
Селена не прерывала упражнений.
- Она не спросит. Все время находился некто, заботящийся о ней. Мэнди
считает, что окружающие просто обязаны знать о ее нуждах.
От напряженных занятий на лице Селены выступили мелкие капельки пота.
Она выпрямилась, напрягая каждую клеточку своего тела, и направилась к
входу в дом.
- Ах, да. Чуть не забыла: на следующей неделе у сенатора день
рождения, и Мэнди попросит помочь ей выбрать подарок.
Послав мне на прощанье воздушный поцелуй, исчезла внутри.
Незадолго до полудня позвонила Аманда с просьбой помочь ей найти
подарок отцу, если у меня, конечно, есть время. Каро взглядом выразила
свое неодобрение, но вынуждена была признать, что срочных дел на сегодня
действительно нет. В это время года в деловой жизни наступает затишье.
- Если появится клиент, скажи я займусь им завтра с самого утра.
- Где Вас искать в случае острой необходимости?
Я неопределенно мотнул головой:
- Не ближе Гэйтсайда.
Ее глаза округлились:
- Не слишком ли длинный путь за рядовым презентом? Всего хорошего.
Аманде тоже показалось далеко, но я смог убедить ее: Выбор товаров
там значительно больше, есть интересные вещи с других планет; к тому же до
ночного поезда останется время - мы сможем вкусно пообедать и сходить в
театр.

К концу этого дня мои ноги ныли от ходьбы по огромному количеству
магазинов, в глазах рябило от чудовищного количества просмотренных вещей.
Но в обществе Аманды поиски подарка, достойного сенатора, доставляли
неземное наслаждение. Мы добрели до кафе "БЕТА ЛЕБЕДЯ" и я заказал столик
у окна. Отдыхая за чашечкой горячего кофе, мы рассеянно наблюдали за
происходящим на улице.
Откинувшись на спинку стула Аманда лениво потягивала кофе.
- Надеюсь, твои дела из-за меня не пострадают?
- Страдаю только я, когда не вижу тебя.
Она улыбнулась:
- Ты очень мил. Посмотри!
Мимо окна проходила живописная группа молодых людей с фантастически
раскрашенными волосами, одетых в облегающие яркие трико.
- Наверное, это артисты из театра "Голубой Орион". Хочешь посмотреть
их шоу?
Шум у дверей заглушил ее ответ. В кафе ввалилась привлекшая наше
внимание группа, заполнив его оживленной болтовней и смехом. От их
компании отделился высокий гибкий парень. Ногти на его длинных пальцах
были выкрашены в лиловый цвет, как и волосы - в тон наложенным вокруг глаз
теням.
- Селена, любовь моя, - пропел он. - Какой сюрприз!
Аманда сжалась на своем стуле. Я резко встал, стул громко заскрипел:
- Кто Вы? Что Вам надо?
Он удивленно уставился на меня, заметив растерянность девушки,
недовольно нахмурился.
- Тедди - а, то есть, Джералд Теодор. Мы познакомились с Селеной в
Лондоне три года назад, когда работали над "Высокими людьми". И жили
вместе. Помнишь, Селена?
- Я - не Селена, - чуть слышно прошептала Аманда.
Брови танцовщика поползли вверх.
- Д-да, простите, я вижу. Вы - та, другая.
Он повернулся ко мне.
- Знаете, эти месяцы рядом с Селеной... Если бы она мне не сказала,
ни за чтобы не догадался.
- Мэттью, я хочу уйти, - Аманда нащупала рукой свою накидку.
Мы встали, я помог ей одеться и, поддерживая под локоть, вывел из
"Беты Лебедя" мимо остолбеневшего Теодора.
Я поймал кэб, чтобы вернуться на станцию. Аманда, молча,
рассматривала руки, сжатые на коленях. За всю поездку она не произнесла ни
слова. Я обнял ее, чувствуя под руками не живое мягкое тело, а застывшую
деревянную статую. Немного расслабившись, она уткнулась лицом в мое плечо.
На станции не могла отпустить свой локон - все время накручивала его на
пальцы.
- Мне очень жаль. Я понимаю, глупо переживать из-за такого пустяка.
Но, когда я встречаю очередного ее приятеля, ничего не могу с собой
поделать. Физически ощущаю, как по мне пауками ползают их пальцы. Они все
такие... нелепые, - ее лицо исказилось. - Не представляю, зачем ей эти...
твари. Я не позволяю мужчинам прикоснуться к себе, а она готова идти с
любым по своему минутному капризу. Совсем как мать.
Я не мог скрыть своего удивления. Подобный непримиримый тон был так
ей не свойственен.
- Папа мог стать президентом, если бы не Маргот Рэнделл, жадная,
вульгарная эгоистка, лишенная какой-либо морали. Он пытался спасти ее, но
она чуть не свела его с ума.
Мне было неприятно слышать нападки на Селену и ее мать.
- Ты ведь не можешь знать точно, какая она - Селена, - проговорил я
мягко. - Ты никогда не встречалась с ней.
- Достаточно увидеть ее друзей.
Мы оба замолчали. Через несколько минут она тихонько сжала мою руку и
не оставляла ее на всем обратном пути.
1 2 3 4 5 6 7 8