ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он ведь все время проводил на солнце, под открытым небом — и зимой, и летом.
— А с тех пор вы когда-нибудь ездили в Ленк?
— Нет! — воскликнула она. — Нет, с тех пор ни разу! — Эти слова вырвались из ее уст с силой отчаяния. Она начала плакать, потом вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она сидела на полу, опираясь спиной на тюфяк, вытянув ноги, повесив голову. Сейчас ей можно было дать лет пятнадцать.
— Почему все так изменилось? — воскликнула она. — Ну почему? Ведь мы были счастливы.
Фицдуэйн глянул на часы. Было уже довольно поздно, а с его неумением ездить по обледенелым дорогам добраться до Берна в темноте представлялось нелегкой задачей. Врени посмотрела на него и прочла его мысли.
— Можете остаться здесь, — сказала она, кивнув на диван. — Дорога нынче скользкая, а вы, наверное, к этому не привыкли. Пожалуйста, оставайтесь: я буду рада.
Фицдуэйн выглянул в окно. Там стояла темень. Не видно было ни луны, ни огоньков в других домах, ни света автомобильных фар. Он отпустил занавеску и улыбнулся ей.
— Ладно.
Врени расстегнула молнию на одном из тюфяков и пошарила внутри. Ее рука вынырнула наружу с кожаным кисетом, завязанным веревочкой. Она открыла кисет и принялась сворачивать самокрутку. Потом взглянула на Фицдуэйна.
— Травка, — сказала она. — Хотите?
Фицдуэйн покачал головой. Она улыбнулась ему.
— Ну да, вы же человек другого поколения. Он не стал возражать. Она раскурила самокрутку и глубоко затянулась, задержав в легких дым, насколько хватило дыхания. Потом повторила эту операцию еще несколько раз. По комнате распространился сладковатый запах марихуаны.
— Хорошо, — сказала она. — Ах, до чего хорошо. Закрыв глаза, она снова откинулась спиной на тюфяк и выпустила из ноздрей две тонкие струйки дыма. Несколько минут прошли в молчании. Фицдуэйн попивал самогон и ждал.
— С вами легко говорить, — произнесла она. — Вы славный. Умеете слушать. Фицдуэйн улыбнулся.
— Сейчас это трудно себе представить, — вновь начала Врени, — но в детстве мы благоговели перед отцом. Он был довольно резок, быть может, чересчур суров, но мы любили его. Он часто уезжал по делам или задерживался на работе. Помню, как мама повторяла, что он все время трудится. Мы знали, что на войне он проявил себя героем. Знали, что теперь он адвокат. Не раз слышали слово “бизнес”, но не имели ни малейшего понятия о том, что это такое и как много это значит в жизни и судьбах людей.
Мама была идеалисткой. Папа называл ее наивной. Как и он, она происходила из старинного бернского рода, но у нее не было привычки прятать голову в песок, и этим она отличалась от других членов своего круга. Она не желала защищать свои привилегии и жить прошлым. Ей хотелось, чтобы в швейцарском обществе было больше любви и заботы. Чтобы со странами “третьего мира” обходились по справедливости, а не брали бы их за горло, требуя вернуть долги, и не продавали бы им химикалии и оружие, которые не приносят ничего, кроме вреда.
Как это ни странно, мне кажется, что раньше папа во многом разделял ее мнение — по крайней мере, так говорила мама. Но потом, по мере роста своего богатства и влияния, он начал превращаться в консерватора с правыми взглядами, не желающего видеть, что происходит вокруг. Ведь теперь ему было что терять.
Годам к двенадцати-тринадцати мы с Руди начали замечать, что они как-то перестали ладить между собой. Не было никаких скандалов, только общее изменение атмосферы и взаимное охлаждение. Папа стал проводить дома еще меньше времени. Еще позже возвращался с работы. Случались, конечно, и споры — хотя, по-моему, в этом нет ничего особенного. И все равно появление Эрики было как гром среди ясного неба. Она возникла на нашем горизонте примерно за год до развода родителей. А вышла за отца почти сразу после.
Мы, дети, реагировали на это очень по-разному. Марта, как старшая дочь, всегда держалась заодно с отцом. Она была классической вспыльчивой старшеклассницей, и они с мамой уже несколько лет не могли найти общий язык. Поэтому после развода Марта взяла сторону отца и стала жить с ним и Эрикой. Андреас был раздвоен. Он любил мать, но не мог противостоять обаянию Эрики. Буквально дрожал при виде. ее. Когда она появлялась в доме, у него сразу возникала эрекция.
Фицдуэйн вспомнил свое знакомство с Эрикой и ее сногсшибательную сексуальность. Он искренне пожалел Андреаса.
— Руди и я были ближе всех к маме. Развод ужасно расстроил нас обоих. Прежней счастливой жизни пришел конец. Для Руди это было страшным ударом. Он едва ли не возненавидел папу и на некоторое время даже перестал с ним разговаривать. А вот Эрику, как ни странно, он ни в чем не винил.
В ту пору Руди было пятнадцать; он был очень способным парнем. Но он был несчастен, обижен, раздражен. Он хотел сделать что-нибудь, отомстить отцу, проучить его как следует. Пожалуй, и мне хотелось примерно того же, только не так сильно. Он начал копаться в его биографии и заодно выискивать людей, противостоящих той системе ценностей, на которую опирался отец.
Руди был буквально одержим своими поисками. Он стал читать деловые бумаги в отцовском кабинете, и у него даже хватило смелости или безрассудства снять с некоторых документов фотокопии. Поначалу все это не слишком меня интересовало, но кое-что из найденного Руди пробудило мое любопытство.
Компании, директором или законным представителем которых является мой отец, — это по-настоящему крупные компании. Во всем мире на них трудятся сотни тысяч людей, а их общий оборот исчисляется, наверное, целыми миллиардами. Так вот: благодаря отцовским бумагам мы обнаружили ужасные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
— А с тех пор вы когда-нибудь ездили в Ленк?
— Нет! — воскликнула она. — Нет, с тех пор ни разу! — Эти слова вырвались из ее уст с силой отчаяния. Она начала плакать, потом вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она сидела на полу, опираясь спиной на тюфяк, вытянув ноги, повесив голову. Сейчас ей можно было дать лет пятнадцать.
— Почему все так изменилось? — воскликнула она. — Ну почему? Ведь мы были счастливы.
Фицдуэйн глянул на часы. Было уже довольно поздно, а с его неумением ездить по обледенелым дорогам добраться до Берна в темноте представлялось нелегкой задачей. Врени посмотрела на него и прочла его мысли.
— Можете остаться здесь, — сказала она, кивнув на диван. — Дорога нынче скользкая, а вы, наверное, к этому не привыкли. Пожалуйста, оставайтесь: я буду рада.
Фицдуэйн выглянул в окно. Там стояла темень. Не видно было ни луны, ни огоньков в других домах, ни света автомобильных фар. Он отпустил занавеску и улыбнулся ей.
— Ладно.
Врени расстегнула молнию на одном из тюфяков и пошарила внутри. Ее рука вынырнула наружу с кожаным кисетом, завязанным веревочкой. Она открыла кисет и принялась сворачивать самокрутку. Потом взглянула на Фицдуэйна.
— Травка, — сказала она. — Хотите?
Фицдуэйн покачал головой. Она улыбнулась ему.
— Ну да, вы же человек другого поколения. Он не стал возражать. Она раскурила самокрутку и глубоко затянулась, задержав в легких дым, насколько хватило дыхания. Потом повторила эту операцию еще несколько раз. По комнате распространился сладковатый запах марихуаны.
— Хорошо, — сказала она. — Ах, до чего хорошо. Закрыв глаза, она снова откинулась спиной на тюфяк и выпустила из ноздрей две тонкие струйки дыма. Несколько минут прошли в молчании. Фицдуэйн попивал самогон и ждал.
— С вами легко говорить, — произнесла она. — Вы славный. Умеете слушать. Фицдуэйн улыбнулся.
— Сейчас это трудно себе представить, — вновь начала Врени, — но в детстве мы благоговели перед отцом. Он был довольно резок, быть может, чересчур суров, но мы любили его. Он часто уезжал по делам или задерживался на работе. Помню, как мама повторяла, что он все время трудится. Мы знали, что на войне он проявил себя героем. Знали, что теперь он адвокат. Не раз слышали слово “бизнес”, но не имели ни малейшего понятия о том, что это такое и как много это значит в жизни и судьбах людей.
Мама была идеалисткой. Папа называл ее наивной. Как и он, она происходила из старинного бернского рода, но у нее не было привычки прятать голову в песок, и этим она отличалась от других членов своего круга. Она не желала защищать свои привилегии и жить прошлым. Ей хотелось, чтобы в швейцарском обществе было больше любви и заботы. Чтобы со странами “третьего мира” обходились по справедливости, а не брали бы их за горло, требуя вернуть долги, и не продавали бы им химикалии и оружие, которые не приносят ничего, кроме вреда.
Как это ни странно, мне кажется, что раньше папа во многом разделял ее мнение — по крайней мере, так говорила мама. Но потом, по мере роста своего богатства и влияния, он начал превращаться в консерватора с правыми взглядами, не желающего видеть, что происходит вокруг. Ведь теперь ему было что терять.
Годам к двенадцати-тринадцати мы с Руди начали замечать, что они как-то перестали ладить между собой. Не было никаких скандалов, только общее изменение атмосферы и взаимное охлаждение. Папа стал проводить дома еще меньше времени. Еще позже возвращался с работы. Случались, конечно, и споры — хотя, по-моему, в этом нет ничего особенного. И все равно появление Эрики было как гром среди ясного неба. Она возникла на нашем горизонте примерно за год до развода родителей. А вышла за отца почти сразу после.
Мы, дети, реагировали на это очень по-разному. Марта, как старшая дочь, всегда держалась заодно с отцом. Она была классической вспыльчивой старшеклассницей, и они с мамой уже несколько лет не могли найти общий язык. Поэтому после развода Марта взяла сторону отца и стала жить с ним и Эрикой. Андреас был раздвоен. Он любил мать, но не мог противостоять обаянию Эрики. Буквально дрожал при виде. ее. Когда она появлялась в доме, у него сразу возникала эрекция.
Фицдуэйн вспомнил свое знакомство с Эрикой и ее сногсшибательную сексуальность. Он искренне пожалел Андреаса.
— Руди и я были ближе всех к маме. Развод ужасно расстроил нас обоих. Прежней счастливой жизни пришел конец. Для Руди это было страшным ударом. Он едва ли не возненавидел папу и на некоторое время даже перестал с ним разговаривать. А вот Эрику, как ни странно, он ни в чем не винил.
В ту пору Руди было пятнадцать; он был очень способным парнем. Но он был несчастен, обижен, раздражен. Он хотел сделать что-нибудь, отомстить отцу, проучить его как следует. Пожалуй, и мне хотелось примерно того же, только не так сильно. Он начал копаться в его биографии и заодно выискивать людей, противостоящих той системе ценностей, на которую опирался отец.
Руди был буквально одержим своими поисками. Он стал читать деловые бумаги в отцовском кабинете, и у него даже хватило смелости или безрассудства снять с некоторых документов фотокопии. Поначалу все это не слишком меня интересовало, но кое-что из найденного Руди пробудило мое любопытство.
Компании, директором или законным представителем которых является мой отец, — это по-настоящему крупные компании. Во всем мире на них трудятся сотни тысяч людей, а их общий оборот исчисляется, наверное, целыми миллиардами. Так вот: благодаря отцовским бумагам мы обнаружили ужасные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197