У нас три вечеринки и два официальных приема, когда вернемся, не знаю. Пока меня нет, здесь все обеспечиваешь ты с Бобом Хатчингсом. Виктор где-то там, и рано или поздно даст о себе знать.
Зажужжал интерком. Пенни прошел по ручной работы конопляному ковру к карточному столику в английском стиле, поднял трубку и нажал кнопку интеркома.
— Пенни. — Он выслушал, сказал «спасибо» и нажал другую кнопку. — Ну, как? — спросил он. — Хорошо. Я рад, что у нее все в порядке. А что случилось?
Слушая, он хмурился, вроде бы даже задерживал дыхание, наконец проговорил:
— Да, спасибо, я сейчас же это сделаю. И перезвоню чуть позже.
Он с силой опустил трубку и повернулся к Ники.
— Пойдем.
— Куда?
— Надо найти телевизор. Новости, новости…
Он трусцой побежал к двери, а когда Ники спросил, почему спешка, Пенни объяснил, что по телефону он говорил с Мейером Уэкслером. Тот звонил, потому что в новостях…
— Что в новостях?
— Виктор, — торопливо бросил Пенни. — Виктор мертв.
Глава 23
Все военные действия, писал Сунь Цзы, основаны на обмане. Поэтому — когда способен напасть, кажись беспомощным. Находясь вблизи, убеди противника, что ты далеко. Умей заманить его чем-нибудь. Притворись, что у тебя полный развал, и уничтожь его. Если он сильнее, избегай встречи. Пусть считает, что ты слаб, и становится самоуверенным. Когда он отдыхает, надоедай ему. Если объединен, раздели. Нападай там, где он не готов. Наноси удар, когда его меньше всего ждут.
* * *
В Чайнатауне Нью-Йорка Хандзо Гэннаи вышел из такси перед кинотеатром «Кэнэл» в начале четвертого пополудни. Он подошел к билетной кассе, купил билет у молоденькой китаянки с роскошными волосами и вошел в прохладную темноту почти пустого зала.
Хандзо по центральному проходу шел до второго ряда, там сел на третье место слева. Нервно потирая свою высохшую руку, он оглядывал зал. Как обычно, темнота его беспокоила. Он ее с детства ненавидел, с того времени, когда мать в наказание сажала его в большой упаковочный ящик.
Напуганный до тошноты, он подолгу сидел в своей деревянной тюрьме, обвязанной веревками — чтоб не сбежал. — Сидел там без пищи и воды, иногда в собственных испражнениях. Это для твоего блага, говорила мать. Необходимо закалить дух. Он должен стать буси, воином, иначе не сможет сменить отца во главе «Мудзин».
Для Хандзо темнота кинотеатра казалась особенно пугающей, потому что скрывала также Виктора Полтаву. Демон ясно дал понять, что не позволит повториться прошлому вечеру, когда его предал Уоррен Ганис. Он будет наблюдать за Хандзо с первой и до последней его минуты в Чайнатауне.
Не имело смысла выглядывать убийцу во тьме. Виктор обладал способностями хамелеона, умел полностью сливаться с окружением. Более того, любую попытку Хандзо найти его он расценит как стремление перехитрить — а вот этого он не любил. В телефонном разговоре утром Хандзо от самого Виктора слышал, что он прежде всего собирается наказать Эдварда Пенни за ту засаду.
Все сиденья рядом с Хандзо оставались незанятыми. Публику составляли мужчины и преимущественно азиаты. На экране шаолиньский монах с седой бородой стоял, окруженный десятком вооруженных воинов местного феодала. Ну, сейчас монах им покажет… Он ведь знаменитый мастер боя без оружия…
Хандзо разминал свое сморщенное предплечье, глядя, как на экране старый монах увернулся от копья, схватил копье обеими руками и крутанул, будто колесо — напавший на него воин взлетел в воздух. Через проход двое китайских тинейджеров, державшие ноги на сиденьях впереди, показывали на экран банками пива и комментировали действия на кантонском диалекте. Вот специалисты, подумал Хандзо. Ну, пусть смотрят эту чепуху. Ему-то лишь свое дело закончить в этой дыре и уйти.
По— прежнему глядя на экран, Хандзо чуть наклонился вперед, сунул руку под сиденье и вытащил белый конверт, прилепленный жевательной резинкой. Он сложил конверт пополам, потом еще раз и засунул во внутренний карман пиджака. На экране монах сделал двойное обратное сальдо над головами нескольких воинов и приземлился довольно далеко от них. Китайские подростки громко это одобрили. Хандзо чуть не плюнул от отвращения, поднимаясь и выходя из зала.
Снаружи он остановился под навесом, надел темные очки, носовым платком вытер пот с лица и шеи. Хотелось оглянуться — идет ли за ним Виктор. Зряшная трата времени, решил он. Виктор приходит и уходит, как ветер.
Хандзо раздражало, что он так нервничает. Ты будто всегда боишься, что тебе череп разобьет падающий лист, сказала ему однажды мать. Может быть, это и так, согласился он, но… но разве человек в здравом уме может оставаться спокойным, если поблизости этот жуткий Виктор Полтава не просто напоминал ему дьявола. Он и был дьяволом.
Стоя у кинотеатра, Хандзо смотрел, как мимо идет молодая женщина в облегающем платье из красного шелка, на спине у нее висит круглолицый ребенок. Женщина напомнила ему Азию. Напомнила, что завтра он улетит домой, а Полтава останется здесь.
Сегодняшняя встреча здесь, в Чайнатауне, была у них первой почти за два года. Хорошо бы она оказалась последней, мысленно вздохнул Хандзо. Во всяком случае, он будет всеми силами избегать контактов с этим сумасшедшим.
Хандзо достал из кармана конверт и развернул, морщась при виде мятой жевательной резинки. Раскрыв конверт, он вытащил открытку — вид площади Конфуция, расположенной недалеко от этого кинотеатра. На открытке был также написан адрес на Малберри-стрит, это самое сердце Чайнатауна. К открытке был прикреплен ключ с выгравированным номером. Прилеплен жевательной резинкой, разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162