Спарроухоук был очень привязан к своей жене Юнити. Со времени их свадьбы прошло уже больше двадцати лет, но он до сих пор предпочитал ее всем другим женщинам.
Молиз наконец согласился с кандидатурами Дориана и Робби и стал договариваться с англичанином о сути поручения и деталях. Спарроухоук слушал вполуха. Мысли его до сих пор занимала все та же Мишель Асама. Как только в этой комнате было упомянуто ее имя, в его памяти тут же всплыл один не совсем приятный эпизод, который произошел сегодня с ним и с ней.
Перед началом концерта в холле был дан небольшой фуршет, на котором можно было поболтать с известными политиками, телезнаменитостями, большими спортсменами и покривляться перед фотографами и операторами. Когда Мишель Асама появилась там в сопровождении улыбающегося до ушей Дориана, Спарроухоук это сразу заметил. Дориан потянул было ее в кадр телекамеры, но она решительно этому воспротивилась. Уклонилась она и от того, чтобы сняться вместе с каким-то известным деятелем. Мисс Асама была в этом непреклонна. «Что это, — подумал Спарроухоук. — Косит под Жаклин Онассис? Или так же, как и американские индейцы, полагает, что камера украдет ее душу?..»
Ему удалось оттащить ее от Дориана и затеять небольшой любезный разговор. Первым делом он отпустил комплимент по поводу ее шикарного черно-белого платья «Хальстон» и золотой брошки с черным бриллиантом на груди. Мисс Асама, как обычно, не выражала особого восторга в связи с тем, что находится в обществе англичанина.
Слово за слово, и наконец они заговорили на тему самообразования, коснулись некоторых вопросов французской литературы. Спарроухоук с воодушевлением сообщил о том, что обязательно приобретет переизданные сочинения Боделера, если она посоветует ему, где их найти.
Держа бокал с шампанским почти у самого своего красивого рта и глядя в сторону, Мишель Асама равнодушно проговорила:
— Сочинения Боделера никогда не издавались, майор. Был опубликован только один сборник его стихов «Цветы Зла». Если вас действительно интересуют сочинения французских поэтов того периода, — их называли символистами, — то я могла бы посоветовать вам почитать Верлена, Рембо и Малларме.
С этими словами она отвернулась в другую сторону, не глядя на его лицо, на котором проступили красные пятна не столько злости, сколько раздражения на самого себя. Он неплохо знал литературу, не хуже других, но она была права. Боделер слишком рано «сыграл в ящик» и жил на свете столь недолго, что просто не успел создать сочинения. Спарроухоук чувствовал себя, как последний школьник, которому только что был отвешен хлесткий пинок верзилой из старшего класса. Ему не понравилось то, как она с ним обошлась.
Сидя в офисе нового сооружения и рассеянно слушая Молиза, Пангалоса и остальных, он вдруг вспомнил!
«Майор». Мишель Асама впервые назвала его майором. Прежде она никогда к нему так не обращалась. Допустим, она подцепила это словечко от Дориана... Маловероятно. Среди американцев были слишком развиты традиции неформальности, которая лично Спарроухоуку, англичанину, казалась тошнотворной и действовала на нервы. Согласно этой традиции, а также пользуясь сомнительным правом «собрата по оружию», — ведь они вместе были во Вьетнаме, — Дориан предпочитал называть Спарроухоука либо по имени, либо Птицей. Порой он обращался к Спарроухоуку как-то иначе, но майором никогда его не звал. Даже если предположить, что он употреблял это слово перед мисс Асамой, то это наверняка было сделано однажды и мимоходом и никогда не повторялось.
Интересно, почему она к нему так обратилась? Почему она употребила это звание по отношению к нему?
Даже Молиз никогда не называл его майором. Сам Спарроухоук уже не пользовался этим словом в своем лексиконе. Только Робби обращался к нему так в знак своего уважения. Но Асама не была знакома с Робби и не могла слышать этого слова от него.
Молиз сказал:
— Ладно, по рукам насчет Дориана и Робби, пока я не передумал. Насколько я помню, у Дориана есть с собой машина. Как ты думаешь, сколько ему дать?
Спарроухоук очнулся от своих раздумий.
— Прости, не понял. Что ты спросил?
— Дориану. Сколько?
— Тысячу. Я думаю, ему за глаза хватит. От него требуется только проехать до Манхэттена. Между прочим, ему совсем не обязательно знать, какую сумму он везет. С ним сегодня эта японка...
Молиз кивнул.
— Нормально. Она может крутиться возле него. Молодой человек с красивой женщиной — это нормально. Болезненного внимания к себе не привлечет. К тому же Дориан фараон. Выйдут из зала вместе, а там он может сказать, что его вызывает начальство. Кстати, скажи-ка ты мне вот что... Как это такому сморчку, как Дориан, удалось снять девочку такого хорошего качества?
Пангалос сказал:
— Ее страна проиграла войну. Таким образом она платит репарации.
— Да у нее просто глаукома, — хихикнул Кворрелс. — Как-нибудь при случае загляните ей прямо в глаза. У нее глаукома, точно говорю. Она смотрит на Дориана Реймонда, а видит перед собой по меньшей мере Клинта Иствуда.
Молиз сказал:
— Господи, просто представить себе не могу, что такое дерьмо, как Дориан, имеет возможность лазить к ней в трусы!
* * *
Неужели она допустила промах? Внутренний голос говорил ей, что то, что случилось, было неизбежно. Он предупреждал, чтобы она ушла из зала как можно скорее, пока ей не стали задавать неудобные вопросы.
А пока она ждала в узком коридоре перед закрытой дверью в офис зала, у которой стоял охранник в форме. За дверью находился Дориан, вызванный туда Спарроухоуком и Полем Молизом.
Неужели они обсуждают там ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157