Белокурый и голубоглазый. Еврей, выдававший себя постоянно за Белого Англо-Саксонского Протестанта из Коннектикута. Кворрелс был юристом. Возглавлял одну из дутых корпораций клана Молизов. Официально — не более того — являлся одним из трех совладельцев открывшегося сегодня вечером зала.
Открытие этого сооружения было большим событием для Лонг-Айленда, поэтому это мероприятие привлекло внимание вице-губернатора Нью-Йорка, сенатора Терри Дента, местных муниципальных начальников, а также сошек поменьше, но тоже имевших свою долю влияния в политических и общественных кругах. В списке приглашенных знаменитостей было немало спортсменов из нью-йоркских профессиональных команд, а также бродвейские теле— и кинозвезды. Пресса представлена была весьма широко.
Исходя из всего этого, Спарроухоук настаивал на том, чтобы охрана и безопасность были обеспечены на самом высоком уровне. Для него это было делом чести и самоуважения. Именно на этой почве к возник конфликт с Полем Молизом, а точнее, с его адским характером.
Поводом для раздора стали так называемые «сливки», попросту говоря, официально не учтенные деньги от входных билетов и различных концессий, сокрытые и поэтому избежавшие налогового обложения.
Не кому иному, как Константину Пангалосу пришла на ум злополучная идея оценить официальную пропускную способность нового сооружения в двенадцать тысяч триста тридцать два места, что было более чем на пятьсот мест меньше реальной вместимости зала. Предполагалось, что доход от неучтенных сотен мест пойдет непосредственно семейке Молизов, а поскольку они еще контролировали концессии на еду и спиртное для буфетов, значки, буклеты, программки, они загребали в свой карман неучтенные средства и от этого.
Только за сегодняшний первый вечер «сливок» было собрано порядка семидесяти тысяч долларов. Молиз хотел, чтобы деньги были срочно доставлены в Манхэттен и положены в сейф в офисе «Менеджмент Системс Консалтантс». Через несколько часов их должны были оттуда забрать и переправить в Атлантик-Сити, а конкретно, в «Золотой Горизонт». И все. Никаких возражений он не хотел и слушать.
«Интеллигентные люди все время совершают одну и ту же ошибку, — думал Спарроухоук в связи с этим. — Мы все отказываемся верить в то, что глупость мира именно такова, какова она есть на самом деле».
Сегодня Молиз появился здесь в сопровождении только своего шофера-телохранителя. У других был выходной. Главным своим головорезам, — которые были хорошо известны полиции, — он строго-настрого приказал в этот вечер держаться подальше от нового зала. Слишком много фараонов, слишком много прессы. Сам Молиз вошел в офис нового сооружения незамеченным и собирался оставаться там до самой ночи, когда можно будет так же безопасно покинуть зал.
Итак, поскольку своих ребят под рукой у него не случилось, Молиз распорядился, чтобы со «сливками» управились люди Спарроухоука. Англичанин заартачился. Вспыхнул конфликт.
— Хватит валять дурака, Тревор, — говорил Молиз. — Я сказал: «Тащи сюда четверых своих ребят». И я сказал это совершенно серьезно. Я хочу, чтобы деньги были вывезены отсюда как можно быстрее, пока на них не наткнулся чей-нибудь любопытный нос! Я говорю о людях из налоговых инспекций! Федеральных, штата, местных — вон их сколько тут бродит!
— А я повторяю тебе еще раз: у меня нет четырех свободных людей! Мне нужен каждый сотрудник сегодня. Каждый! У всех ребят есть своя работа, на которую они не могут наплевать. Мы контролируем обстановку в зале, уж не говорю о том пьяном сброде, который пытается пройти без билетов. Подойди к окну, глянь, сколько там собралось этих кретинов! Мы еле успеваем охватывать вниманием все опасные места. У меня у самого не хватает ребят. Если я тебе отдам четверых, кто будет брать за шиворот спекулянтов, отсеивать фальшивые билеты, успокаивать тех психов на трибунах и, самое главное, кто будет обеспечивать охрану за кулисами? Этот придурок, который сейчас дергается на сцене, все уши мне прожужжал о судьбе Джона Леннона. У меня не было выбора — пришлось окружить его десятком охранников. Десятком! А ты говоришь: давай четверых!
— Пошел он к такой-то матери!
— Была бы моя воля, я уже давно спустил бы его в сливном бачке, но я могу тебе показать его контракт, где черным по белому четко записано, что ему будет предоставлена надежная и эффективная охрана.
Молиз в сердцах ударил кулаком по столу.
— Тревор, не забывай, ты уже давно не в армии. Здесь приказы отдаешь не ты. Ты их только выполняешь.
Прищур глаз англичанина стал еще уже. Он обратил на Молиза пронзительный и очень тяжелый взгляд. В нем были и злость, и раздражение, и отчаяние. Однако голоса он не повышал. Говорил все так же тихо, веско и даже монотонно:
— На парковочной стоянке уже произошло несколько инцидентов. Там режут покрышки у машин, торгуют «колесами», дерутся. Я уже сказал, что до настоящего момента мы хоть и с трудом, но все же контролировали ситуацию. И если ты не станешь мешать мне своими идеями, мы будем контролировать ситуаций вплоть до конца. Даже когда закончится концерт, нам потребуются все мои люди и местная полиция. Почетных гостей надо будет проводить до места банкета. Это две с половиной мили отсюда. Мы ведь очень заинтересованы в том, чтобы они добрались туда без приключений? Мы же не хотим, чтобы кого-нибудь из них зарезали на парковочной стоянке или нассали за воротник, когда он нагнется, чтобы отпереть свою машину, так? Мы же не хотим, чтобы группа пьяниц ворвалась на сцену и попортила лицо нашему доброму гостю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157