..
Вот теперь!
Ни но коши но хиеши.
Удар в два приема. Когда противник попытается выйти из ближнего контакта, проведи имитацию атаки, но остановись. Противник насторожится и замрет, а увидев твое колебание, на мгновение расслабится. Вот тогда бей без задержки!
Подняв правую ногу, Робби сделал вид, что сейчас ударит Уотерлингу в ребра, но в самый последний момент ногу опустил обратно.
Уотерлинг напряженно замер на месте. Затем чуть опустил плечи...
В следующее мгновение произошло то, что заставило всех присутствующих в зале вскочить в возбуждении на ноги. Высоко подпрыгнув в воздух, Робби развернулся на триста шестьдесят градусов и, все еще находясь в прыжке, хлестнул левой ногой Уотерлинга в голову. Удар пришелся пяткой в висок. Дальнейшее Робби виделось словно в замедленных съемках. Он заметил, как безвольно заломилась на сторону голова экс-чемпиона, как изо рта у него вылетела капа, как в ту же сторону всплеснулись его безжизненные руки...
Он отлетел к канатам, спружинил, но вместо того, чтобы вновь встать прямо, спокойно рухнул на маты лицом вниз, раскинув руки в разные стороны.
Какую-то секунду в зале стояла напряженная тишина. Затем случился обвал, взрыв аплодисментов. Заорали все сразу в несколько тысяч глоток. Зрители наконец получили то, за чем шли сюда, за что платили деньги.
Рефери даже не стал считать Уотерлингу. Зачем? Все и так уже было ясно. Безжизненное тело экс-чемпиона окружили врачи и его секунданты, а рефери направился прямиком к Робби. Взял его за руку, вывел на центр ринга и, помедлив пару секунд, высоко вверх вскинул его руку в перчатке, тем самым представляя публике победителя поединка.
— Победу в третьем раунде нокаутом одержал... Робби Эмброуз!!!
Робби, улыбнувшись, стал оборачиваться на все четыре стороны, впервые разглядывая неистовствующих своих болельщиков.
* * *
Спустя несколько минут, Робби в своей раздевалке отвечал на вопросы прессы, доброжелателей и шоуменов, навязывавшихся к нему на будущее. Робби был расслаблен, отвечал спокойно, даже порой застенчиво.
— Робби, поединок длился очень недолго. У меня два вопроса. Во-первых, следовал ли ты какому-то заранее определенному плану? И, во-вторых, когда ты понял, что свалишь его?
— План? Мой план? Не давать ему расслабиться, постоянно давить, вот и весь план. Я сделал все, чтобы побыстрее раскусить его, раскрыть. Понять, как он двигается, как умеет реагировать на различные виды атак. Но самое главное — не отпускать его ни на секунду. Когда я понял, что свалю его? В первом раунде. Надеюсь, что не совру, когда скажу, — да вы сами все видели, — что парень не был сегодня готов. А для того, чтобы победить, необходимо постоянно тренироваться и быть готовым к войне. Потому что поединок в полном контакте — это и есть настоящая война.
— Робби, что ты можешь сказать о Моррисе? Он намеренно уклоняется от боя с тобой? Ведь он чемпион и...
— Вот видишь, парень, ты сам это сказал, не я, заметь! Я готов драться с любым. Мне плевать, чемпион он или нет. Неважно.
— А правда, что Уотерлинг забрал себе львиную долю призового фонда, а тебе перепали только остатки?
Он отмахнулся от репортера.
— О деньгах поговори лучше с устроителями поединка. У меня в Нью-Йорке есть адвокат, который занимается всеми такими вопросами. Скажем так, я доволен тем, как сегодня все обернулось.
С этими словами Робби сделал эффектный выпад рукой в перчатке.
Все засмеялись.
— Робби, говорят, Манни Деккер все еще тренируется. Говорят, он в отличной форме. Как ты думаешь, доведется вам двоим еще разок встретиться на ринге? Многие признают, что ваш второй поединок был одним из величайших во всей истории американского карате. Во всяком случае до того момента, как ты сломал Деккеру ногу.
Робби сняли перчатки и теперь стали разматывать защитные бинты. Рассеянно глядя на это, он ответил:
— Это был мой последний неконтактный бой. В полном контакте Деккер не работает, так что я просто не знаю, где мы можем еще раз с ним встретиться. Да и зачем? Что тут еще нужно доказывать, если я клал его на маты дважды?
— Робби, как насчет открытого чемпионата мира в январе?
— Ты имеешь в виду, на приз суибина?
— Да.
— Я там буду. Слушай, да все там будут. Я уже предвкушаю настоящую войну...
Суибин — квадратная ваза для цветов в японских храмах, усыпальницах и домах. Январский турнир, о котором шла речь, намечено было провести в Париже и квалифицировать как открытое соревнование для каратистов всего мира. На него приглашались все обладатели черных поясов. Не младше двадцати одного года и не старше сорока. Профессионалы и любители. Работающие в любых стилях. Любой весовой категории. Турнир финансировался японскими и европейскими бизнесменами. О нем говорили не только в узких кругах каратистов, но писала и обычная пресса. Короче, он привлекал к себе большое внимание и интерес.
Понимая, что на чемпионате такого высокого уровня может произойти что угодно, устроители ввели следующее обязательное условие: перед регистрацией каждый прибывший на турнир участник должен был написать расписку в том, что ответственность за возможную свою гибель или получение увечья будет нести исключительно он сам и ни в коей мере не организаторы соревнований. Вдобавок к этому условию выдвигалось еще одно: каждый участник допускался к боям лишь в том случае, если уплатил невозвращаемый взнос в размере семисот долларов. Предполагалось, что эти деньги пойдут на транспортные расходы, отель и бытовые расходы для тех десяти каратистов, которым посчастливится пробиться сквозь череду утомительных отборочных боев в финальную часть чемпионата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157