ДиПалму не радовала перспектива, что с ним поступят таким же образом, тем более, что переезды могли плохо отразиться на его здоровье. Люди Триады, Нельсона Берлина или кто другой охотно потратят немного баксов на то, чтобы полицейские пристрелили его при попытке к бегству. Или он может просто исчезнуть в лабиринте тюрем предварительного и долгосрочного заключения, камер одиночного заключения и частных тюрем, о существовании которых никто не подозревает. Многое может произойти с ДиПалмой прежде, чем его, в конце концов, отыщут друзья. Необходимо было немедленно сообщить сенатору Карекио и Барри Оменсу о том, где он находится.
Он посмотрел на дверь. Остальные детективы и их важные гости должны было вот-вот войти в комнату. ДиПалма посмотрел Филарке в глаза и прошептал:
– Барри Оменс.
Филарка посмотрел на него пристальным взглядом, повернулся и пошел встречать своих приятелей. У двери он повернулся и заорал:
– Ты, безмозглый сукин сын! Нечего хвастать передо мной своим положением. Ты не в Америке. Ты в моей стране, и здесь мы устанавливаем правила, понял?
Это и есть ответ на мои два слова, подумал ДиПалма, потирая затылок. Значит, его надежды были напрасными.
Во время возобновившегося допроса особое внимание уделялось тому, что известно ДиПалме о пожаре. Трое вновь прибывших стояли у стены и спокойно наблюдали за происходящим, курили сигарету за сигаретой и временами шепотом обменивались мнениями. Через час один из троих выступил вперед с протянутой рукой, детектив без единого слова отдал ему пленку с записями допроса, и через несколько секунд троица отбыла. Измученный, охрипший ДиПалма так и не получил обещанной воды.
Филарка сказал правду. Незадолго до полуночи ДиПалме снова надели наручники и отвезли в полицейский участок на окраине трущоб Тондо. Его отделили от других заключенных, пьяниц, трансвеститов, карманных воров и проституток, которые проводили ночь в камерах для задержанных. ДиПалме предоставили отдельное помещение и персональное обслуживание.
Он провел ночь на полу небольшой комнаты на втором этаже, где хранилось снаряжение для разгона демонстрантов и старые шкафы для бумаг. Кто-то нашел для него старый, пахнущий мочой матрас и грязное одеяло. Ему также дали два вареных яйца и чашку тепловатого чая, что он в один миг проглотил с жадностью.
Подкрепившись, он лег спиной на матрас, вместо подушки положил под голову свернутое одеяло и расслабился. Начал думать о Джан и Тодде, не в силах поверить в то, что может их больше не увидеть. Он проехал полмира, чтобы защитить Джан и помочь Тодду уничтожить Линь Пао. Неужели он проделал весь этот путь только для того, чтобы встретить свою гибель?
Тодд сказал бы, что это карма, от которой не убежишь и не спрячешься даже за самыми высокими стенами. ДиПалма еще не подобрал слов, чтобы описать ситуацию, в которой оказался, но одно знал точно: стоит по уши в дерьме и очень нуждается в соломинке, чтобы через нее дышать.
Филарка был его последней надеждой на то, что ему удастся выбраться из этого дерьма. К несчастью, филиппинец больше думал о собственном благополучии, чем о добрых делах ради ближнего. Тушите свет, представление окончено, подумал ДиПалма.
Проснувшись утром, он увидел на полу возле матраса два вареных яйца и чай. Он поел и затем почти целый час читал два старых журнала, найденные им на шкафу. Чтение не принесло желанного покоя, и он решил сделать несколько упражнений на растяжку. Разогревшись он свернул журнал и, пользуясь им как палкой, проделал некоторые движения из эскримы. Закончил он тренировку весь в поту, но чувствовал себя почти как в молодые годы. Почти.
Его дважды выводили из комнаты. Один раз – в ванную, другой раз – на допрос. Допрос проводила новая группа – трое полицейских, которых он раньше не видел. Но все оставалось прежним: вопросы о пожаре, угрозы упрятать его в тюрьму за убийство проститутки и двух ее партнеров.
Прежним оставался и его стол: чай и вареные яйца были вполне съедобны, хотя и начинали ему надоедать. ДиПалма как раз очищал одно из двух поданных ему на обед яиц, когда поступил приказ. С наступлением темноты его должны были перевезти в другое место. Эта новость вызвала у него приступ подозрительности и начисто отбила аппетит.
Группа, допрашивавшая его последней, при поддержке вооруженных полицейских в форме сопровождала ДиПалму на втором этапе его путешествия в никуда. Колонна из трех машин, в одной из которых сидел ДиПалма, с бешеной скоростью мчалась по дорогам Манилы, не останавливаясь на красный свет, на какие-то дюймы избегая столкновения с другими машинами, и всю дорогу держала сидящего на заднем сиденье ДиПалму в напряжении. Не, украшало поездку и то, что изо рта сидевшего рядом с ДиПалмой полицейского несло так, словно он жевал собственные носки.
ДиПалма расслабился, когда убедился, что они не выехали за черту города: по крайней мере, его не собираются вывозить куда-нибудь в сельскую местность, чтобы всадить ему пулю в лоб. К тому же колонна путешествовала недолго. Через двадцать минут она остановилась перед полицейским участком напротив пиццерии «Шейки», что на Мабини-стрит. Сегодня ДиПалме повезло. Завтра – это уже другая история.
Его заставили – не очень вежливо – войти в полицейский участок; он едва не упал, когда кто-то толкнул его, – верный признак того, что везенью его приходит конец. Если они так с ним обращаются, значит им наплевать на то, кто он такой.
В участке ДиПалма с руками в наручниках за спиной в сопровождении полицейских, подгоняемый толчками, двигался по темному коридору к комнате, сквозь матовые стекла двери которой проникал свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114