– Ты послала это ему? Все это? – она провела рукой по материалам, включая и дерзкую фотографию самой Керри.– Угу, – ответила Керри. – Я хотела, чтобы он видел все, – добавила она не задумываясь.Лорен почувствовала страх. Не за себя, за девушку. Фотография Керри могла стать наживкой для массы мужчин. И, возможно, это особенно касается мужчины, который живет в пустыне сам по себе. Может быть, Керри именно на это и рассчитывала, но Лорен не хотела верить. Девушка может флиртовать. Но устраивать сексуальную ловушку? Нет, Лорен так не считала.Работы, которые Керри собиралась создать, были впечатляющими. То же самое можно сказать и о набросках. Если Штасслер поможет ей с отливкой, то это будет большой подарок для нее. Больше от скульптора такого ранга они просить не могли. Кроме, конечно, того, чтобы он держал свои руки подальше от нее.Лорен долго размышляла, как ей одеться к ужину. Она понятия не имела, куда Рай собирается ее отвести, и очень боялась переборщить... «Переборщить в чем? – спросила она сама себя. – Я не должна выглядеть слишком... жаждущей его? Выглядеть слишком... заинтересованной? Выглядеть слишком... сексуально?»Когда в последний раз она задумывалась об этом? Лорен приложила к груди красный свитер и посмотрелась в настенное зеркало в уголке ее крошечной комнатки. Потом начала напевать «Норвежское дерево». Она попросила остаться меняСесть, где угодно,Выпить винаНо стула тут нет,А есть лишь кровать.Может, мне стоит на ней полежать ? У свитера был соблазнительный вырез на спине, который на сантиметр или два не доходил до талии. «Черт! – она отбросила свитер в сторону и взялась за белую блузку. – Нет, совершенно не подходит. В ней я выгляжу как школьная классная дама. А я и есть классная дама. В своем роде».Прочь блузку. Назад свитер. И доходящая до икр серая юбка с застежкой спереди. Последний раз она надевала ее на декабрьскую премьеру. Тогда она была вместе с Чэдом, как раз накануне того вечера, когда она сказала ему, что хочет выйти замуж и, может быть, даже завести детей. Лорен расстегнула застежки на юбке до колен. Это не помешает. Она нагнулась, чтобы снова застегнуть юбку, но потом передумала.Теперь Лорен взялась за свою любимую ярко-красную губную помаду, потом слегка подкрасила брови и замерла, подумав о духах.Сделай это, приказала она сама себе.
За ужином в одном из лучших морских ресторанов Портленда Лорен наконец-то заставила Рая раскрыться. На это у нее ушел почти месяц. Он удивил ее, сказав, что является вторым ребенком в семье. Всего их было четверо. Всех вырастила мать. Отец сбежал от них, когда ему было четыре года.– Четверых, и в одиночку?– Она удивительная женщина. Очень умная.– Она работала? Я имею в виду вне дома?– Спрашиваешь. Она вынуждена была это делать. Работала советником в адвокатуре. По специальности она психиатр. Мы обычно говорили, что мама лечит людей, которые перенесли тяжелое эмоциональное расстройство.Лорен рассмеялась. Рай тоже улыбнулся, довольный, что старая семейная шутка снова имела успех.– Уверена, вы были очень хорошими детьми.– Были. И остаемся. Конечно, мы скучали без отца, но мать ходила на все игры в мяч и школьные пьесы. Она не пропускала ничего из того, что для нас было важно.– Пьесы? – Лорен и сама, учась в колледже, готовила декорации для самодеятельных спектаклей. – Ты играл или что-то делал за сценой?– Играл.– И потом все забросил?– Не совсем. Я работал над передачами как ведущий.– В телевизионных новостях? Правда?– Что тебя так удивило?– Ты кажешься...– Каким?– Слишком...– Слишком?– Слишком умным. Теперь рассмеялся он.– Ну, не все же там тупицы. Сначала я работал в Миннеаполисе, затем почти десять лет в Майами.– А почему ты ушел оттуда?– Если сказать просто, то мне все это надоело, – Рай выжал лимон на своего морского окуня. – Я просто больше не мог выполнять свою работу. Когда я им об этом сказал, они ответили: «Не беспокойся, мы возьмем тебя обратно, когда бы ты не вернулся. Ты всегда можешь рассчитывать на место телеведущего новостей в шесть и в одиннадцать». Странно. В комнате для новостей все было убого. Все просиживали там часами, а я приходил в пять тридцать, только чтобы успеть наложить грим. Неловко, но я должен был делать это постоянно. Я заработал уйму денег и решил уйти и попробовать себя в чем-нибудь другом.– Написать книгу о скульптуре? – в вопросе Лорен прозвучал скептицизм.– У каждого человека есть история. А у некоторых людей просто удивительные истории. Надо просто уметь слушать. А кроме того, у меня в отношении этой книги есть особое чувство.– Чувство?Он снова рассмеялся. Ей нравилось, как улыбка превращает его лицо из симпатичного в озорное.– Так сказала бы и моя мама.– Твоя мать? – переспросила Лорен.– Это комплимент. Поверь мне.Вот и наступил этот момент. Они подошли к двери. Пожелать друг другу спокойной ночи. Неловко, если ты учишься в старших классах. Неловко, когда ты учишься в колледже. И все то же неловкое чувство не покидает тебя и в тридцать девять лет.Они поднялись на крыльцо, и свет фонаря над дверью вдруг стал казаться слишком ярким. У Лорен в голове опять зазвучала все та же песня, и она задумалась о том, что если пригласит его зайти, то куда же его усадит. Бессмысленно стоять здесь или сидеть на кровати. Тогда она сделала жест в сторону скамейки возле старой церкви, у дальнего конца фасада.Когда они уселись, Лорен спросила его об интервью со Штасслером. Рай пробудет здесь еще две недели, однако она отложила свою работу в студии в Пасадене. Теперь ей предстоит вернуться туда, и она может не увидеть Рая, когда он вернется из Моаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111