Она обещала галерее двадцать больших полотен для предстоящей выставки в Германии, а закончила только шестнадцать. Приходилось работать над четырьмя картинами одновременно, чтобы уложиться в срок.
Лили настойчиво упрашивала ее допускать потенциальных клиентов в студию, чтобы они могли понаблюдать за процессом творчества, но Лаура отказалась, заявив, что посторонние мешают ей сосредоточиться. Этот разговор состоялся еще до появления федеральных агентов в кустах, до прослушивания каждого разговора в доме, до возвращения Пола в мир. Тогда она еще не жила в постоянном страхе перед Мартином Флетчером.
Лаура включила в студии свет и погрузилась в созерцание трех незаконченных картин на стене. Ее поразило, насколько они стали лучше. Может быть, постоянное напряжение идет работе на пользу? Волк плюхнулся на пол, но тут же, словно о чем-то вспомнив, встал и пошел на кухню. Лаура услышала, как он лакает из миски воду.
Лаура села на табурет и принялась смешивать на палитре свежие краски. Она решила поработать над изображением женщины, стоящей на краю обрыва и с ног до головы обмотанной наподобие мумии, – но не полотном, а колючей проволокой. Между витками проволоки проступали полоски розовой кожи. Картина называлась «Автопортрет».
Лаура взяла кисть и попыталась вызвать в памяти самые мучительные минуты своей жизни. Это удалось ей без труда. Она просто вспомнила последние день и ночь, проведенные с Полом.
Глава 22
Лалло Эстевес крепко спал. Обычно он просыпался с трудом, но тихое пиликанье сотового телефона под подушкой разбудило его мгновенно, как пушечный выстрел. Жена Лалло даже не шелохнулась. Она лежала на спине, запрокинув лицо к потолку, и громко храпела. На глазах у нее была белая повязка с бордовой тесьмой по краям, лицо блестело под маской увлажняющего крема. На ночь она вставляла в уши восковые затычки, чтобы ничто не тревожило сон. Лалло взял трубку.
– Да? – сказал он, стараясь не выдать голосом, что говорит спросонья.
– Это Спайви. Встречаемся в вашем офисе. Немедленно. Приходите один.
– Немедленно?
– Ну, скажем, минут через двадцать.
Эстевес сбросил одеяло и открыл гардероб размером с небольшую комнату. Лалло торопливо оделся, тщательно причесался и накинул пальто. Перед уходом подошел к столу и взял из выдвижного ящика небольшой пистолет. Несколько секунд он задумчиво смотрел на оружие и хотел было сунуть его за пояс, но передумал. Если Спайви или любой другой «черный ангел» ЦРУ захочет его убрать, пистолет не поможет.
Лалло вышел из дома в гараж, открыл дверцу «мерседеса» жены, забрался в кабину и собрался закрыть дверцу, как вдруг флюоресцентная лампа над головой погасла и из темноты вышел человек с фонариком, направленным Лалло в глаза. Человек схватился за дверцу прежде, чем Лалло успел ее закрыть.
Лалло поднял голову и поморщился от яркого света. Лицо человека оставалось в тени, и Лалло не пытался его рассмотреть. Кто бы ни стоял сейчас перед ним, друг или враг, видеть его лицо было опасно.
– Рад снова видеть вас, мистер Эстевес.
– Мистер Спайви, какая неожиданность!
– Почему вы не сообщили мне, что Флетчер связывался с вами?
– Я... я не успел... Собирался завтра... – Руки Лалло предательски задрожали.
– Стало быть, я прав. Когда?
Лалло понял по голосу, что человек улыбается, и проклял себя за глупость. Надо было связаться со Спайви, как ему было велено. «Он провел меня как мальчишку. Он ничего не знал».
– Сегодня, – солгал Лалло. – Вечером. Он позвонил и назвался другим именем, но я узнал его по голосу.
– Вы должны были позвонить мне.
– Я растерялся.
– Когда встреча?
– Он хочет получить деньги, которые ему причитаются. Смотрите, вы дождетесь, что он меня прикончит.
– Мы очень надеялись, что он прорежется, если вы не уплатите долг. Значит, я оказался прав в конце концов.
– Я очень рискую, удерживая эти деньги. Флетчер может выйти на Переса, который уже заплатил мне. Представляете, что тогда со мной сделают? Они размажут мои кишки по ковру. Перес мне заплатил, а я Мартину – нет... Любой из них может со мной разделаться. Мне еще повезло, что Флетчер позвонил. Он мог с тем же успехом появиться у меня в спальне.
Лалло знал, что для Флетчера главное не деньги, а явное неуважение к нему, проволочка с выплатой. Самолюбие Мартина уязвлено. Лалло помнил, как Мартин заплатил в Испании целое состояние за пластическую операцию, а потом убил этого хирурга. Уже после того, как деньги были переведены. Если бы Лалло собирался от кого-то отделаться, он ни за что не стал бы платить будущей жертве. Вполне разумная для делового человека точка зрения.
– Послушайте, Лалло, вам ведь нравится делать бизнес в нашей стране? Не хотите же вы потерять наше расположение? Или вас привлекает перспектива отправиться в Марион или Форт Ливеноуорт на долгие-долгие годы? Мы ведь оба не хотим этого, не правда ли?
– Вы не знаете этого человека. Во Флетчере есть что-то от гадюки. Он может не укусить один раз, другой, но рано или поздно ужалит.
– Когда вы встречаетесь?
– Завтра ночью. В одиннадцать часов на моем причале. Около «Васкеса», он утром встанет на разгрузку.
– Отправляйтесь на встречу. Мы дадим вам сопровождающего, Рамона Чавеса. Вы с ним знакомы.
– Рамона? – Лалло пожал плечами и нахмурился, вспомнив свирепого индейца. – Хороший человек. Но, между нами, в его присутствии мне очень не по себе. – Лалло перекрестился. В прежние времена он брал Рамона телохранителем на деловые встречи. Страх, который внушал индеец его деловым партнерам, благотворно сказывался на бизнесе. Но это было давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135