ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Я чувствую ее теплую и нежную щеку, которой она прижалась к моей руке, ее волосы падают ко мне на колени. «Я уверена, что там все в порядке, родной», — говорит она. «Где?» — спрашиваю я. «Там, с фундаментом», — отвечает она…)
Оглядываясь назад, можно даже сказать, что то, что произошло на следующий день на работе, было результатом этого сна и размышлений о болване Эгглстоне, ну и, конечно, непосильной работы и недосыпа, который накопился за неделю… Оглядываясь назад, можно вообще увидеть в этом единственную причину… ( «Не знаю, — качаю я головой.
— Я чувствую, что надо пойти проверить, пробежаться фонариком по ватерлинии и посмотреть, как обстоят дела… О Господи, до чего же не хочется натягивать холодные сапоги и чавкать по этому супу…»)
Оглядываясь назад, к этому можно добавить и грипп, поваливший всех в округе… (Я снимаю брюки со спинки стула. «Если еще учесть, как разыгрались мои почки», — говорю я. «Почки?» — переспрашивает она. «Да, помнишь, как они у меня болели сразу после нашей свадьбы? Лейтон тогда сказал, что это от долгой езды на мотоцикле, — плавающая почка или что-то в этом роде. Последние годы они никак не давали о себе знать. До сегодняшнего дня. А сегодня я поскользнулся, здорово шмякнулся задницей и ушиб спину…»
— «Больно? — спрашивает она.
— Дай я посмотрю». Она зажигает ночник. «Все о'кей», — говорю ей я. «Конечно, у тебя всегда все о'кей.
— Она берет меня за шиворот и пытается уложить.
— Перевернись на живот, дай я посмотрю».)
Да, быть крепким задним умом несложно, всегда можно найти причины и сказать: <<Ну, в общем, понятно, почему я оказался таким медлительным, несообразительным и беззаботным на следующий день в парке, учитывая все неприятности, свалившиеся на меня, в общем, понятно…» (Она задирает мне рубаху. «Милый!.. Тут же все разодрано».
— «Да, — говорю я, уткнувшись носом в одеяло, — но ничего страшного. С разодранной задницей все равно ничего не сделаешь — покровит пару дней и заживет. А вот знаешь, что я тебе скажу: может, ты попробуешь размассировать мне плечи, пока я так лежу… лады?»)
Но сколько бы причин человек ни припоминал и сколько бы ни выстраивал их по порядку, особой радости это ему все равно не приносит. Особенно если, оглядываясь назад, он понимает, как мог предотвратить случившееся — нет, даже не мог, обязан был предотвратить. Какие бы кучи доводов он ни громоздил, существует чувство вины, которое невозможно урезонить никакими причинами. Наверное, человеку и не надо его урезонивать… (Она встает и идет за чем-то к туалетному столику, по дороге включая обогреватель. На ней ночная рубашка с оборванной лямкой. По запаху я чувствую, что она открыла обезболивающее. «Послушай, все в порядке, — говорю я.
— Я и не думал, что там столько кровищи». Она что-то напевает себе под нос в унисон с жужжанием обогревателя, и наконец до меня долетают слова, которые она произносит тихим-тихим шепотом: «На платане горихвостка песни распевала. Тут змея вползла по ветке и ее достала».
— «Хорошо, — говорю я.
— Чертовски приятно…» Она кругами массирует мне плечи, и это так приятно, так приятно…)
Хэнк глубоко дышит, уткнувшись влажными губами в свою руку. Руки Вив скользят по его спине, как теплое ароматное масло. Рядом с кроватью уютно мурлыкает обогреватель, освещая комнату густым оранжевым светом. Вив поет:
Сойка пашет поле плутом:
«Воробей, не будешь другом?
Помоги мне». — «Что ты, милый!
Мне такое не под силу».
Он перекатывается на спину. В густом и теплом масле. И, протянув свою искалеченную руку, берет ее за оборвавшуюся бретельку и устало притягивает к себе…
Пролетают мимо гуси,
Режа воздух голубой, —
Мимо — к солнцу, мимо — к югу…
Почему не мы с тобой?..
В окно стучится дождь, пережидает и снова стучится. Ветер тренькает на четырех изолированных проводах, тянущихся через реку к дому, и весь дом откликается низким гулом. Хэнк засыпает, в комнате все еще горит свет и мурлыкает обогреватель, нежные, влажные руки снова ласково гладят его спину… Порою, после бесплодных ночей, когда письменный стол кажется выжженной пустыней, а глаза будто забиты песком… мне надо выйти на рассвете и увидеть: ручей по-прежнему шепчется с луной… тянущиеся к нему сосны и козодои все так же празднуют приход солнца. Обычно это помогает, и мир нисходит на мою душу, но иногда… мне удается увидеть лишь ночь, и ничего более. И о таких днях лучше не вспоминать.
На следующее утро Ли категорически отказался вставать; на новом участке не будет грузовика, в котором можно прокемарить весь день, и будь он проклят, если согласится покинуть дом лишь для того, чтобы сидеть как индейский истукан, дрожа от холода под резиновым пончо, и глядеть на то, как дождь смывает остатки его жизни по склону в реку. Он твердо решил остаться в кровати; на сей раз никакие доводы Джо Бена не могли его убедить.
— Ли, мальчик, ты только подумай, — многозначительно поднимает палец Джо. — Сегодня тебе даже не придется мокнуть в лодке. Мы до самого места едем в пикапе. — Настойчиво и неумолимо палец утыкается в Ли. — Давай. Прыг-скок, вставай…
— Что? — Этот холодный угол реальности разгоняет все мои теплые победные сны. — Что? Вставать? Ты не шутишь, Джо?
— Конечно нет, — сообщает он с очень серьезным видом и приступает к следующему витку кампании.
Сквозь поволоку сна я вижу поблескивающие фанатичным огнем зеленые глаза Джо Бена. Счастливый Калибан. Он предлагает мне увеселительную прогулку в пикапе. Я слушаю его вполуха и протягиваю руку за очередной порцией аспирина. Я ел его всю ночь, как соленый арахис, чтобы пресечь малейшую попытку термометра выявить, насколько я действительно болен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252
Оглядываясь назад, можно даже сказать, что то, что произошло на следующий день на работе, было результатом этого сна и размышлений о болване Эгглстоне, ну и, конечно, непосильной работы и недосыпа, который накопился за неделю… Оглядываясь назад, можно вообще увидеть в этом единственную причину… ( «Не знаю, — качаю я головой.
— Я чувствую, что надо пойти проверить, пробежаться фонариком по ватерлинии и посмотреть, как обстоят дела… О Господи, до чего же не хочется натягивать холодные сапоги и чавкать по этому супу…»)
Оглядываясь назад, к этому можно добавить и грипп, поваливший всех в округе… (Я снимаю брюки со спинки стула. «Если еще учесть, как разыгрались мои почки», — говорю я. «Почки?» — переспрашивает она. «Да, помнишь, как они у меня болели сразу после нашей свадьбы? Лейтон тогда сказал, что это от долгой езды на мотоцикле, — плавающая почка или что-то в этом роде. Последние годы они никак не давали о себе знать. До сегодняшнего дня. А сегодня я поскользнулся, здорово шмякнулся задницей и ушиб спину…»
— «Больно? — спрашивает она.
— Дай я посмотрю». Она зажигает ночник. «Все о'кей», — говорю ей я. «Конечно, у тебя всегда все о'кей.
— Она берет меня за шиворот и пытается уложить.
— Перевернись на живот, дай я посмотрю».)
Да, быть крепким задним умом несложно, всегда можно найти причины и сказать: <<Ну, в общем, понятно, почему я оказался таким медлительным, несообразительным и беззаботным на следующий день в парке, учитывая все неприятности, свалившиеся на меня, в общем, понятно…» (Она задирает мне рубаху. «Милый!.. Тут же все разодрано».
— «Да, — говорю я, уткнувшись носом в одеяло, — но ничего страшного. С разодранной задницей все равно ничего не сделаешь — покровит пару дней и заживет. А вот знаешь, что я тебе скажу: может, ты попробуешь размассировать мне плечи, пока я так лежу… лады?»)
Но сколько бы причин человек ни припоминал и сколько бы ни выстраивал их по порядку, особой радости это ему все равно не приносит. Особенно если, оглядываясь назад, он понимает, как мог предотвратить случившееся — нет, даже не мог, обязан был предотвратить. Какие бы кучи доводов он ни громоздил, существует чувство вины, которое невозможно урезонить никакими причинами. Наверное, человеку и не надо его урезонивать… (Она встает и идет за чем-то к туалетному столику, по дороге включая обогреватель. На ней ночная рубашка с оборванной лямкой. По запаху я чувствую, что она открыла обезболивающее. «Послушай, все в порядке, — говорю я.
— Я и не думал, что там столько кровищи». Она что-то напевает себе под нос в унисон с жужжанием обогревателя, и наконец до меня долетают слова, которые она произносит тихим-тихим шепотом: «На платане горихвостка песни распевала. Тут змея вползла по ветке и ее достала».
— «Хорошо, — говорю я.
— Чертовски приятно…» Она кругами массирует мне плечи, и это так приятно, так приятно…)
Хэнк глубоко дышит, уткнувшись влажными губами в свою руку. Руки Вив скользят по его спине, как теплое ароматное масло. Рядом с кроватью уютно мурлыкает обогреватель, освещая комнату густым оранжевым светом. Вив поет:
Сойка пашет поле плутом:
«Воробей, не будешь другом?
Помоги мне». — «Что ты, милый!
Мне такое не под силу».
Он перекатывается на спину. В густом и теплом масле. И, протянув свою искалеченную руку, берет ее за оборвавшуюся бретельку и устало притягивает к себе…
Пролетают мимо гуси,
Режа воздух голубой, —
Мимо — к солнцу, мимо — к югу…
Почему не мы с тобой?..
В окно стучится дождь, пережидает и снова стучится. Ветер тренькает на четырех изолированных проводах, тянущихся через реку к дому, и весь дом откликается низким гулом. Хэнк засыпает, в комнате все еще горит свет и мурлыкает обогреватель, нежные, влажные руки снова ласково гладят его спину… Порою, после бесплодных ночей, когда письменный стол кажется выжженной пустыней, а глаза будто забиты песком… мне надо выйти на рассвете и увидеть: ручей по-прежнему шепчется с луной… тянущиеся к нему сосны и козодои все так же празднуют приход солнца. Обычно это помогает, и мир нисходит на мою душу, но иногда… мне удается увидеть лишь ночь, и ничего более. И о таких днях лучше не вспоминать.
На следующее утро Ли категорически отказался вставать; на новом участке не будет грузовика, в котором можно прокемарить весь день, и будь он проклят, если согласится покинуть дом лишь для того, чтобы сидеть как индейский истукан, дрожа от холода под резиновым пончо, и глядеть на то, как дождь смывает остатки его жизни по склону в реку. Он твердо решил остаться в кровати; на сей раз никакие доводы Джо Бена не могли его убедить.
— Ли, мальчик, ты только подумай, — многозначительно поднимает палец Джо. — Сегодня тебе даже не придется мокнуть в лодке. Мы до самого места едем в пикапе. — Настойчиво и неумолимо палец утыкается в Ли. — Давай. Прыг-скок, вставай…
— Что? — Этот холодный угол реальности разгоняет все мои теплые победные сны. — Что? Вставать? Ты не шутишь, Джо?
— Конечно нет, — сообщает он с очень серьезным видом и приступает к следующему витку кампании.
Сквозь поволоку сна я вижу поблескивающие фанатичным огнем зеленые глаза Джо Бена. Счастливый Калибан. Он предлагает мне увеселительную прогулку в пикапе. Я слушаю его вполуха и протягиваю руку за очередной порцией аспирина. Я ел его всю ночь, как соленый арахис, чтобы пресечь малейшую попытку термометра выявить, насколько я действительно болен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252