Я доверил Элен сторожить портфель и заставил себя выйти на улицу, предчувствуя, что сойду с ума от ничегонеделания, если стану притворяться, что увлечен чтением или погрузился в задумчивость.
Предоставлялась прекрасная возможность еще раз погулять по Стамбулу, так что я свернул к запутанному как лабиринт дворцовому комплексу Топкапи . Здесь султан Мехмед, утвердившись в захваченном городе, устроил свою резиденцию. Его купол, увиденный издали, и описание в путеводителе с первого дня привлекали меня к нему. Топкапи занимает большой квартал на мысу и с трех сторон омывается водами: Босфора, залива Золотой Рог и Мраморного моря. Мне казалось, что не побывать в нем — значит упустить самую суть истории Стамбула. Может быть, я отклонялся от пути, избранного когда-то Росси, но утешал себя тем, что и Росси обязательно побывал бы здесь, окажись у него несколько свободных часов.
Прогуливаясь по парку, осматривая дворики и беседки, где сотни лет назад билось сердце империи, я с разочарованием узнал, как мало здесь осталось от времен Мехмеда: всего лишь несколько украшений из его сокровищницы да несколько мечей, выщербленных неустанным применением. Я понял, что, направляясь сюда, мечтал увидеть чуть яснее образ султана, чье войско сражалось с полками Дракулы и чьи советники были так озабочены странными событиями на его предполагаемой могиле в Снагове. Но попытка эта, думал я, вспоминая стариков-шахматистов на базаре, так же безнадежна, как старания представить позицию противника, зная только расположение собственных фигур.
Однако и без того во дворце нашлось, чем занять свои мысли. Вспоминая, что рассказывала мне накануне Элен, я воображал полчища слуг со звучными титулами вроде «великого свивальника чалмы», покорных воле султана; евнухов, охранявших огромный гарем, комнаты которого напоминали роскошные камеры темницы; вспоминал султана Сулеймана Великолепного, который в середине шестнадцатого века сумел сплотить империю, установить в ней единые законы и вернул Стамбулу блеск, какой он знавал при византийских императорах. Подобно им, султан раз в неделю выезжал в город, чтобы поклониться Айя-Софии, — только не в воскресенье, а в пятницу, священный день мусульманской недели. Я представлял мир сурового этикета и пышных пиров, чудные ткани и тончайшую роспись керамики, одетых в зеленое пророков и царедворцев в пурпурных одеяниях и высоких тюрбанах, в сапогах с изящно загнутыми изукрашенными носками.
Особенно поразил меня рассказ Элен о янычарах — гвардейском корпусе, набиравшемся из числа пленных мальчиков, доставленных со всех концов империи. Я вспомнил, что и раньше читал о них: мальчиков-христиан, доставленных, в том числе, из Сербии и Валахии, воспитывали в исламской вере и обучали ненавидеть народы своей родины, а потом, вырастив, натравливали на забытых соотечественников, как соколов на добычу. Мне даже попадалось в какой-то книге, может быть, в альбоме репродукций, изображение янычар. Вспомнив бесстрастные молодые лица гвардейцев, обступивших султана непроницаемым кольцом, я ощутил озноб.
Мне пришло в голову, что из юного Влада Дракулы получился бы отличный янычар. Какой шанс упустила империя, какого беспощадного воина могла бы заполучить для себя! Им пришлось бы начинать его воспитание с ранних лет, думалось мне, может быть, стоило не отдавать отцу, а оставить молодого заложника в Малой Азии. Позже он стал уже слишком независим: отступник, верный лишь собственным интересам, с равной легкостью казнивший своих и уничтожавший врагов-турок. "Как Сталин! " — мысль перескочила неожиданно для меня. Сталин, о котором я задумался, глядя на ослепительную гладь Босфора, умер год назад, и в западную печать просачивались все новые сведения о его преступлениях. Мне припомнилось сообщение о верном властям генерале, которого перед самой войной обвинили в подготовке переворота. Генерала схватили среди ночи на собственной квартире и на несколько дней, пока он не умер, повесили вниз головой на многолюдном московском вокзале. Пассажиры не могли не видеть его, но никто не смел бросить лишний взгляд на казнимого. Много лет спустя жители ближайших домов спорили между собой, было такое или не было.
Занятый столь безрадостными размышлениями, я переходил из зала в зал, обводя взглядом великолепие старого дворца: и во всех помещениях, казалось мне, витал некий зловещий дух — возможно, просто память о беспредельной власти султанов, которую только подчеркивали узкие извилистые переходы, зарешеченные окна и тесные садики за высокими стенами. Наконец, спасаясь от тяжкого впечатления, созданного дворцом, где чувственность смешивалась с теснотой тюрьмы, изящество — с насилием, я снова выбрался наружу, в залитый солнцем внешний двор.
Но здесь меня поджидал самый страшный из призраков прошлого: мой путеводитель сообщил, что именно здесь располагалось лобное место, и в подробностях описывал привычку султана обезглавливать провинившихся царедворцев и прочих непокорных. Отрубленные головы насаживали на пики и выставляли у дворцовых ворот в качестве сурового урока подданным. Султан вполне стоил своего врага из далекой Валахии, подумал я, с отвращением отвернувшись. Прогулка по близлежащему парку вернула мне покой, а блики закатного солнца на воде, где чернели силуэты кораблей, напомнили, что день прошел и пора возвращаться к Элен, узнать, как дела у ее тетушки.
Элен ждала меня в общем зале, читая английскую газету.
— Как погулял? — спросила она, отрываясь от статьи.
— Невесело, — пожаловался я. — Ходил во дворец Топкапи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225