Тетя Ева, несомненно, принадлежала к таким ярким личностям и на двадцать лет завладела моей памятью и воображением. Я часто представлял ее на месте литературных или исторических персонажей; например, мадам Мерль, обаятельная интриганка из „Женского портрета“ Генри Джеймса, неизменно представлялась мне с ее лицом.
По правде сказать, мое воображение наделяло ее чертами такое множество отважных, тонких и коварных женщин, что мне уже нелегко вспомнить ее такой, как она предстала нам теплым будапештским вечером 1954 года. Я помню, как горячо обнимала ее сдержанная холодноватая Элен, и помню, что сама тетя Ева сохраняла величественную осанку, даже обнимая племянницу и звонко целуя ее в обе щеки. Но когда раскрасневшаяся Элен обернулась, чтобы представить нас, я заметил, что у обеих в глазах блестели слезы.
— Ева, я рассказывала тебе о своем американском коллеге. Пол, познакомься с моей тетей: Ева Орбан.
Я пожал ей руку, стараясь глазеть не слишком заметно. Миссис Орбан оказалась высокой статной женщиной лет пятидесяти пяти. Меня загипнотизировало ее поразительное сходство с Элен. Они были похожи как сестры, старшая и младшая, или как близнецы, если представить, что одна состарилась, в то время как другая чудом сохранила молодость и свежесть. Тетя Ева была чуть ниже Элен и отличалась той же прямой грациозной осанкой. В молодости лицо ее могло быть даже красивее, чем у племянницы, и до сих пор сохраняло красоту: тот же прямой, довольно длинный нос, высокие скулы и темные внимательные глаза. Меня смутил цвет волос, но я скоро догадался, что он не имеет отношения к природе: под дикой лилово-рыжей краской виднелись отросшие корни седых волос. Позже в Будапеште мне часто встречались женщины, использовавшие такую же краску, но тогда ее оттенок ошеломил меня. В ушах у тети были маленькие золотые сережки, а под черным костюмом — родным братом костюма Элен — виднелась красная блузка.
Протянув мне руку, тетя Ева впилась мне в лицо серьезным строгим взглядом. Мне подумалось, что она выискивает пороки характера, чтобы предостеречь свою племянницу, но я тут же выбранил себя за эту мысль: с какой стати ты вообразил себя женихом? Вблизи мне видна была паутинка морщин в уголках ее глаз и легкие складки у губ — следы мимолетных улыбок. Если Ева не сдерживала себя, улыбка тут же всплывала у нее на губах. Я больше не удивлялся тому, как легко эта женщина добилась для нас приглашения на конференцию и визы: такая улыбка и такой ум, какой светился в ее глазах, заставили бы каждого мужчину повиноваться мановению ее пальчика. И у нее, как и у Элен, блестел в улыбке ровный ряд белых зубов — я уже успел заметить, какая это редкость для венгров.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказал я ей. — Позвольте поблагодарить: приглашение на конференцию — большая честь для меня.
Тетя Ева рассмеялась, пожала мне руку. Если на минуту я счел ее холодноватой и замкнутой, то сильно ошибся: она немедленно разразилась потоком венгерских фраз, и я задумался, предназначаются ли они хоть отчасти для меня. Элен пришла мне на выручку.
— Тетя не говорит по-английски, — объяснила она, — хотя понимает лучше, чем сознается. Люди старшего поколения изучали немецкий и русский, иногда французский. Английский тогда почти не преподавали. Я буду переводить. Тс-с… — Она ласково тронула тетю за локоть, добавив что-то по-венгерски. — Она говорит, что рада видеть тебя и надеется, что ты не ввяжешься в неприятности, потому что ради нашей визы она поставила на ноги все министерство иностранных дел. Она рассчитывает, что ты пригласишь ее послушать доклад — она мало что поймет, но тут дело принципа, — и любопытствует узнать о твоем университете, как ты со мной познакомился, хорошо ли я себя веду в Америке и какие кушанья готовит твоя мама. Остальные вопросы она задаст потом. Я остолбенел. Две женщины с улыбкой смотрели на меня, и я снова увидел отражение привычной иронии Элен на лице ее тетушки, хотя племянница много выиграла бы, переняв ее привычку часто улыбаться. Нечего было и думать дурачить женщину такого ума, как Ева Орбан: я напомнил себе, что она сумела подняться от простой румынской крестьянки до высокопоставленной особы в венгерском правительстве.
— Я обязательно удовлетворю ее любопытство, — сказал я Элен. — Скажи ей, пожалуйста, что мамины коронные блюда — макароны с сыром и ветчинный хлебец.
— Ах, ветчинный хлебец… — Выслушав объяснение Элен, тетя одобрительно улыбнулась. — Она просит тебя передать привет твоей маме в Америке и поздравить ее с замечательным сыном.
Я с досадой почувствовал, как щеки заливает краска, однако покорно обещал передать.
— А теперь она отвезет нас в ресторан, который тебе обязательно понравится, — во вкусе старого Будапешта.
Через минуту мы все трое оказались на заднем сиденье автомобиля, видимо, частной машины Евы — кстати сказать, модель оказалась далеко не пролетарской, — а Элен, при поддержке тетушки, показывала мне мелькающие за окном виды. Должен сказать, что тетя Ева за время нашей встречи не вымолвила ни слова по-английски, однако у меня создалось впечатление, что это тоже дело принципа — возможно, анти-буржуазный протокол? — потому что, когда мы с Элен перекидывались несколькими фразами, она явно понимала — хотя бы частично, — еще не выслушав перевода. Я решил, что таким лингвистическим методом тетя Ева как бы заявляла: Запад в целом не достоин доверия и его следует держать на расстоянии, но отдельно взятый американец вполне может оказаться милым человеком и заслуживает полной меры венгерского гостеприимства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225