Непременно! Хватит козырять своим афганским прошлым! Прошли те времена! Шрам погубит все дело! Как же он будет улыбаться телезрителям? Правда, есть рожи почище его, и ни фига – улыбаются! В экран не влазят, а улыбаются! Им бы Франкенштейнов играть, а они улыбаются! И все же…
Ему не удалось как следует это обдумать. Они въехали во двор бывшего детского сада, где обшарпанный дом с колоннами даже ночью не походил на дворец.
Впрочем, Пит никогда не гнался за роскошью. Дворцы – не его страсть.
– Бери моих ребят, – кивнул он на телохранителей, – и гони на проспект Мира! А я за вами cледом! Пит вылез из машины, хлопнул дверцей и услышал над самой головой:
– Вот и приходи к тебе в гости, Петя! – Балуев сиДел в окне его кабинета на втором этаже, упершись спиной в косяк.
– Надеюсь, моя секретарша не давала тебе скучать? – усмехнулся, по обыкновению, Криворотый.
– Твоя секретарша? – передразнил Балуев кривую усмешку Пита. – Думаю, что тебе тоже скучать не придется! Во всяком случае, проветриванием кабинета ты будешь заниматься теперь ежедневно!
Однако бардак в кабинете не произвел на босса должного впечатления.
Ему сегодня было не до мелочей.
– Уберите отсюда эту блядь! – приказал он своим людям. – И чтобы я больше ее никогда не видел!
– Крут, начальник! – издевался Геннадий.
– И чтобы к моему возвращению все было чисто и пахло цветами! – продолжал командовать Пит, желая произвести на противника впечатление.
– Ух ты! – притворно удивлялся Балуев. – Прикажи, чтобы пахло фрезиями, а то они тебе надушат банальным жасмином.
Криворотый чувствовал, что Балуев не принимает его всерьез, но был выше честолюбивых обид. Слишком великим представлялось задуманное.
– Собирайся, Гена, – спокойно сказал Пит, – прокатимся на проспект Мира.
– Зачем?
– Тебе лучше знать. Не я, а ты полдня кружил вокруг дома с ювелирным магазином. Мои люди уже там. – Он взял его под руку, как обольститель очаровательную даму, имеющую успех в обществе, и повел вниз, к машине. – Я ведь говорил, что наши интересы на этот раз совпали.
Балуев хотел ответить, что они никогда не совпадут, но вовремя прикусил язык. Мишкольц не одобрил бы его поведения. Как ни противен ему Криворотый, но надо подчиниться ситуации. Что-то новое наметилось во взаимоотношениях двух старых врагов, и слова Пита о совпадении интересов – это намек на далеко идущие планы. Но даже если ему показалось, что Криворотый имел в виду что-то более серьезное, чем ночной поход на проспект Мира, даже в этом случае не стоит его задирать. Их интересы, как это ни парадоксально, действительно совпали. Ему нужен Федор, если он, конечно, жив. А он наверняка жив. Ведь шофер видел «что-то похожее» на пятом этаже. Да, ему нужен Федор, а Питу – девка. Они разберутся на месте.
Им подали зеленого цвета «мерседес». Кроме шофера, там уже сидели двое накачанных парней.
– Не слишком ли много бицепсов для одной девушки? – усмехнулся Балуев.
– Для этой девушки в самый раз, – возразил Пит и все же приказал одному из парней убраться. – Не люблю ездить в тесноте!
Они оба разместились на заднем сиденье.
– Ну? С Богом, Гена! – подмигнул Криворотый.
– Иди к черту, Петя! – процедил Балуев.
– Трогай! – скомандовал шоферу босс.
Алиса впустила собаку в подъезд. Сама задержалась снаружи.
Машина не трогалась с места. Ожидание становилось невыносимым, но она упрямо дожидалась развязки.
Вдруг фары потухли. Это была белая «Волга». Мужчины внутри о чем-то бурно спорили. Она не могла разглядеть их лиц, а усилившийся дождь заглушал слова. Фары вновь зажглись, и машина дала задний ход.
Алиса вздохнула. Наверно, ошибка. Не в тот двор заехали.
Машина исчезла.
Она захлопнула дверь подъезда. Старенькая пуде-лиха тревожно смотрела ей в глаза. Девушка вызвала лифт. Собака лениво виляла хвостом.
Они вошли в кабинку. Медленно потащились наверх. Алисе казалось, что они едут вечность. И снова вдвоем с Бимкой, как тогда, пять лет назад. Только на этот раз едут куда-то не туда.

Елизаветинск 1991 год, лето
Бежали по дороге навстречу монахам. Брат все время отставал и скулил, как щенок:
– Настя! Настя! Подожди меня! Я с тобой! Я хочу с тобой!
Почему-то все время спотыкался на ровном месте, кувыркался в дорожной пыли и снова канючил. Приходилось останавливаться, переводить дыхание, дожидаться, пока он доковыляет.
А монахи не ждали. В ослепительно белых одеждах, в капюшонах, надвинутых на лицо, они шли веселой гурьбой из монастыря и зачем-то сворачивали в лес.
Хотелось посмотреть на них поближе, пока они не исчезли совсем. Нет ничего забавнее на свете, чем кучка монахов на прогулке. Но брат… Ох уж этот брат! Зачем он увязался за ней?
Вот и все. Прозевали. Дорога совершенно пуста. И никто по ней не придет.
Повернули обратно к дому. Она взяла брата за руку. Теперь можно не торопиться.
Он постоянно оглядывался через плечо. Прикрывал веки – солнце слепило глаза. Пытался что-то разглядеть в его лучах. Нет, уже ничего не будет. Они опоздали.
Брат дернул ее за руку.
– Чего тебе? Дернул снова.
– Ну, в чем дело?
– Настя! Они опять… – пискнул он жалобно, снова плюхнулся на дорогу, прямо лицом в пыль.
Оглянулась. Дорога пуста. Солнце нещадно палит. И вокруг никого. Ветра вроде бы нет, а сосны раскачиваются ошалело, правда, кронами не шумят.
Шаги. Где-то совсем близко. Наверно, монахи возвращаются из леса.
Опять никого. Но она же отчетливо слышит шаги? Уже совсем близко! Кто-то проходит рядом. Идет мимо. Повеяло легким ветерком от одежд.
– Настя, они больше не придут? Встал сначала на одно колено, побил себя ладошками в грудь – рубаха задымилась от пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146