Поначалу Эми даже не могла стоять на ногах, но Клэр поддержала ее, помогла сохранить равновесие, тогда как девчонка выхватила у нее из рук свой нож и тут же поднесла его сначала к ее подбородку, а затем к горлу Эми – ив это самое мгновение пещера словно сомкнулась вокруг нее.
Мужчина, девушка, мальчики-близнецы, все они разом двинулись на нее, обступили плотным кольцом, так что ей даже стало трудно дышать от исходившей от их тел вони и дыхания, походившего на смрад, вырывающийся из пасти разгоряченного пса. Мужчина снова оттолкнул ее к стене, но она уцепилась за пеньюар Эми, защищая ее руками и сохраняя установившуюся между ними связь, но тут же почувствовала, как от грубого соприкосновения с твердью гранита вдруг онемела рука.
Клэр старалась не замечать боли – ей вообще хотелось не замечать всех их.
Вокруг яростно носились мухи.
Эми подняла на нее взгляд и Клэр дотронулась до ее окровавленного лба. Глаза подруги словно заволакивала легкая розоватая дымка, также пропитавшаяся кровью, и она утерла их рукавом своего платья, затем то же самое сделала с ее лицом, губами, после чего плотно запахнула полы ее пеньюара.
Мужчина шагнул вперед и ухватил Клэр за волосы. На сей раз она напряглась, оказывая ему сопротивление.
– Нет, – произнесла Клэр.
Впрочем, мужчина особенно и не старался, скорее просто насмехаясь над ней.
Теперь все они смеялись, чуть расступившись, словно предоставляя ей некоторую свободу действий.
Мужчина опустил руку и толкнул ее голову на стену – в общем-то несильно, желая не столько поранить ее, сколько причинить боль, после чего принялся методично стукать ее о твердь камня. Поначалу Клэр вообще ничего не почувствовала, но затем накопившаяся боль словно приобрела кумулятивное воздействие и перед глазами у нее заплясали цветные огни. Все так же крепко прижимая к себе Эми, она ждала, терпела, превозмогая боль, словно черпая в ней свою жизненную силу, точно так же, как и подруга начала подпитываться ее энергией. Теперь обе они слушали их смех, к которому примешивался лившийся откуда-то плач младенца, жестким и резким эхом разносившийся по всей пещере.
Стиснув зубы, Клэр ждала. Бум.
И постепенно начала ощущать, как в груди ее нарастает какое-то непонятное чувство, новое и явно опасное для них обеих, почти не поддающееся контролю, непреодолимое, усиливающееся на фоне их смеха и завываний младенца. Затем один из близнецов протянул руку и, ухватившись за ее сосок, сильно ущипнул его, тогда как другой с силой ткнул ее кулаком в ребра.
Бум.
Смех.
Вот, теперь в живот. Снова в ребра. Еще тычок.
Пачкуны проклятые. Что-то вроде Стивена. Все они...
Бум.
Затем пара рук потянулась мимо нее к Эми, пытаясь оторвать от нее тело подруги – на сей раз это была та самая девушка, которая обманула их в доме.
Клэр еще плотнее прижала к себе Эми, чувствуя, как в нее впиваются ее холодные пальцы, как нарастает в груди то самое напряжение. При этом она прекрасно понимала, что пройдут какие-то считанные секунды, и их все же оторвут друг от друга, причем, возможно, уже окончательно, навсегда; что девушка эта была намного сильнее ее самой и без особого труда смогла бы это сделать. И все же она была не в состоянии смириться с подобным исходом, все так же ощущая рыдания прильнувшей к ней Эми, чувствуя надвигающуюся опасность, переполняясь гневом и той яростной силой, пока не раздался очередной звук.
Бум.
Клэр ощутила, словно внутри нее что-то вспыхнуло, и тут же в ярости оторвалась от стены, с силой вонзаясь во, что-то согнутым коленом – послышался звук, который издает врубающийся в ствол дерева топор, и тут же пространство пещеры заполнило эхо истошного вопля дикаря, а сам он, согнувшись пополам и ухватившись руками за собственную промежность, рухнул перед ней на колени, покатился к костру, а затем, остановившись перед самой кромкой огня, вздыбился, словно намереваясь вот-вот рухнуть в него, и подставляя пламени собственные яйца – свое идиотское, жестокое мужское естество.
Впрочем, уже через мгновение девушка-подросток выхватила из ее объятий тело Эми, а близнецы и та девочка в человеческой коже, вцепившись в Клэр, повалили ее на землю и принялись топтать и пинать – в ребра, в голову, в спину. Боль металась по ее телу, готовая в любую секунду вырваться за его пределы, словно скользящая над поверхностью океана птица, стремящаяся избавиться от преследующего ее хищника, тогда как взгляд оставался прикованным к катающемуся у костра мужчине.
А она все смотрела и смотрела...
00.05.
Грудь Питерса походила на ком земли, в котором пчелы-убийцы собирались построить свое новое жилище.
А все это виски – как же жгло оно, это сучье творение рук человеческих, будто двумя ножами полосовало его плоть возле грудины.
Между тем, именно оно и спасло его жизнь.
Словно он и в самом деле собирался еще жить.
Питерсу казалось, что он воняет, словно полбара «Карибу» на утро после новогодней ночи, а сам он был похож на недорезанного борова. Вдоль бока от подмышки и вниз, к самой пряжке ремня, тянулась темная и широкая полоса, которую в темноте можно было легко принять за кровь.
Судя по всему, они посмотрели на него и решили, что перед ними лежит еще один мертвый пьяница.
Впрочем, крови тоже хватало, хотя и нельзя было сказать, что он прямо-таки истекал ею. По крайней мере, пока не истекал. Мальчишка явно торопился, хотя, похоже, все же успел смекнуть, что нож задел кость. Рана в боку оказалась намного глубже и крови из нее успело вытечь больше, чем из груди, но щенок перерезал ему всего лишь хрящ – в общем, получилось то самое, что в кино про ковбоев называют «царапиной».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74