Ее тело подалось к нему, бедра ритмично задвигались, ногти впились в плечи. В ней бушевала такая же страсть, как в нем, и она платила ему той же мерой.Это был яростный поединок, и он означал утверждение права обладания и готовность признать это обладание, и в этом почти не было нежности.Он склонил голову и чуть не коснулся лбом ее груди и продолжал нырять в нее снова и снова, наполняя ее и раздвигая все шире. Ее дыхание стало более ритмичным, а бедра задвигались с большей яростью. Перед ним замаячила возможность освобождения. Он нырнул в нее глубже, движения его стали стремительнее и жестче, и вдруг она замерла.– О Господи! – услышал он ее шепот.Гриффин поднял голову. Ее зеленые глаза неотрывно смотрели на него. Он улыбнулся.Внутри Гвин произошло нечто необычное – возникло ощущение свободы. «О, слава тебе, Господи, за эту нежную гибельную полуулыбку. Он снова мне улыбается!»Он продолжал продвигаться вперед, бедра его поднялись, а сам он наклонился. Фонтан искр рассыпался по ее спине и животу, искры, пронеслись по всему ее телу вплоть до ног. Он снова задвигался внутри ее тела, все глубже, глубже, будто нащупывал путь к чему-то…– О Иисусе! – выкрикнула она.Его темноволосая голова была откинута назад, мышцы на шее напряжены, и когда ладонь его обхватила ее бедро и он нанес очередной удар, в теле Гвин что-то взорвалось. Она содрогнулась и рванулась вперед, охваченная ошеломляющей лавиной огня, ее утроба сокращалась и расслаблялась независимо от ее воли, а мускулы слились с ним в каком-то древнем танце.Гриффин внезапно выкрикнул ее имя, снова повергнув ее в спазмы наслаждения, походившего на этот раз на утонченную боль и пытку, и в этих спазмах она снова и снова выкрикивала его имя, а тело ее вновь и вновь испытывало сокрушительные взрывы, пока она не изнемогла.Казалось, они лежали так целую вечность. В голове у нее посветлело. Ее будто омыла свежесть. Она слышала хриплое неровное дыхание Гриффина возле своего уха. Он все еще лежал поверх нее, распростершись в изнеможении, но его вес не давил, напротив, вызывал успокоение. От него исходил мускусный теплый запах, и она вдруг испытала удивительное ощущение принадлежности ему и родства.– Ты можешь дышать? – донесся до нее его голос, заглушённый ее волосами, в которые уткнулось его лицо, и она ощутила на шее его теплое дыхание.Гвин обхватила его за талию И крепко сжала. Гриффин прижался губами к ее шее и пробормотал тихим и сонным голосом:– Думаю, мы в состоянии справиться с этим.Она сонно улыбнулась:– И когда займемся детьми?Она снова улыбнулась и крепче сжала его в объятиях:– Вчера.– Слишком долго ждать.Сон подкрадывался постепенно. Глаза их закрылись в то время как тела все еще оставались переплетенными в этом влажном объятии, и они так и уснули, не разжимая его.Она проснулась внезапно с криком.Гриффин перекатился на постели, ища меч, хотя глаза его все еще были закрыты, но быстро сообразил, что тревожные звуки исходят от Гвиневры, сидевшей на постели. Он протянул к ней руку и привлек к себе.– Тихо, – пробормотал он, уткнувшись лицом в ее волосы возле уха, и звук его голоса вернул ее к настоящему. – Это был сон. Тихо, – сказал он и повторил это несколько раз. Наконец она подняла на него глаза.– О, Гриффин, – произнесла она шепотом. – Это было ужасно. Я видела во сне отца.Высвободив руку, он оттолкнул подушки к изголовью кровати, потянул ее к себе на колени, и она оказалась сидящей между его бедрами. Гвиневра склонила голову ему на грудь.– Расскажи мне, – попросил он.– Он пришел ко мне, – сказала она, и в ее прервавшемся голосе Гриффин расслышал слезы. – Он был бледным и слабым, лежал в постели и походил на привидение.Ее голос стал невыразительным и вялым, а слова она произносила как во сне.– Он повернулся ко мне. Глаза его были открыты и пристально смотрели на меня. Эти воспоминания о его последних минутах так и остались в моей памяти, и они настолько отчетливы, будто это происходит сейчас.– Теперь ты здесь, со мной, Рейвен, и все кончилось.С секунду она смотрела на него невидящим взглядом, потом кивнула:– Ты прав. Но я все еще слышу его.– И что он говорит? – спросил Гриффин, прижимая ее к груди и успокаивая.В лунном свете было видно, что глаза ее блестят непролитыми слезами. Она сглотнула.– Вай га, – повторила она странные и даже зловещие звуки. – Вай га. Со.Гвин смущенно покачала головой.– Все это происходило так медленно. Я не могла разобрать слов. Только звуки.Она сжала руку в кулак и легонько ударила им по покрывалу.– Потом он сказал: «Со-о» – и долго тянул этот звук.Она наморщила лоб.– Будто пытался петь. Потом его голос прервался, и последнее, что он мне сказал, было: «Cy… со-у… д». И умер.Гриффин замер. Должно быть, Гвин почувствовала в нем какую-то перемену, потому что посмотрела на него:– Ты понимаешь, что это значит?Он покачал головой, но руки его рефлекторно сжались, когда он услышал последние звуки. C…су…д. Сосуд.– И это все, Гвин? – спросил он осторожно.Она кивнула с несчастным видом:– Да. Это было все. Священник давал ему последнее причастие, он был без сознания. В течение долгих лет он почти не разговаривал со мной, и вот в конце концов – во сне – попытался что-то сказать.Она устроилась поудобнее у него на коленях, и он неосознанно переместил руку, чтобы поддержать ее. Голова его закружилась, когда он попытался сосредоточиться на ее страхе и печали и не первом уже намеке на существование сокровищ в Эверуте. Значит, там все-таки что-то было. Какой смысл говорить на смертном одре о каком-то «сосуде», если ничего нет?Он поцеловал ее в макушку:– Теперь ты сможешь заснуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88