Он всплеснул руками, потом безвольно уронил их.— Жертва. Я и думать не хочу о ней как о жертве, но...Он закрыл дверь. Холл освещен, но дальше дом был погружен в темноту.Он направился к выключателю, расположенному по другую сторону от входа, шаркая ногами по мраморному полу.— Ваша жена когда-нибудь говорила вам, почему Макклоски это сделал? — спросил я.Он остановился полуобернувшись.— А почему вы спрашиваете?— Хочу понять ее — как она отнеслась к нападению.— Как отнеслась — в каком это смысле?— Жертвы преступления нередко решают провести собственное расследование, выяснить какие-то факты и детали. Хотят получить информацию о преступнике, о его мотивах, стремятся понять, в силу каких причин они сами стали жертвами. Хотят понять смысл случившегося с ними и как-то оградить себя на будущее. Ваша жена предпринимала что-нибудь в этом роде? Дело в том, что никто, похоже, не знает, какой мотив был у Макклоски.— Нет, ничего такого она не предпринимала. — Он пошел дальше. — Во всяком случае, насколько мне известно. И она понятия не имела, почему он это сделал. Откровенно говоря, мы об этом почти не разговариваем: я принадлежу ее настоящему, а не прошлому. Но она действительно говорила мне, что этот ублюдок отказался признаться, — в полиции ничего не смогли от него добиться. Он был пьяница и наркоман, но это ничего не объясняет, верно?— Какие наркотики он употреблял?Рэмп протянул руку, щелкнул выключателем и осветил огромную комнату в передней части дома, в которой Джина Рэмп и я сидели вчера в ожидании Мелиссы. Вчерашний день казался древней историей. Графин с горлышком, похожим на лебединую шею, наполненный какой-то очень прозрачной жидкостью янтарного цвета, стоял в окружении нескольких старомодных бокалов на крышке переносного бара из красного дерева Он протянул мне бокал. Я отрицательно покачал головой. Он налил себе с палец, поколебался, удвоил порцию, потом закрыл графин пробкой и отхлебнул.— Не знаю, — сказал он. — Никогда не интересовался наркотиками. Дальше этого, — он поднял бокал, — да еще пива я не захожу. С ним я не был близко знаком — встречал время от времени в студиях. Это был настоящий прилипала. Цеплялся к Джине, словно пиявка. Ничтожество. Голливуд кишит такими типами. Своего таланта у него не было, так он искал девушек, которые позировали бы для фотографий.Он прошел дальше в комнату, ступая уже по ковру, который заглушил звук его шагов и восстановил в доме тишину.Я последовал за ним.— Мелисса уже вернулась?Он кивнул.— Она наверху, у себя в комнате. Прошла прямо наверх. Вид у нее был совершенно разбитый.— Ноэль все еще у нее?— Нет, Ноэль вернулся в «Кружку» — это мой ресторан. Он работает у меня — паркует машины, убирает со столов, подает. Славный парнишка — действительно сам пробивает себе дорогу, и у него неплохое будущее. Мелисса ему не пара, но, по-видимому, ему придется в этом убеждаться самому.— В каком смысле не пара?— Слишком умна, слишком красива, слишком капризна. Он безумно в нее влюблен, и она просто ходит по нему ногами. Но не из жестокости или снобизма, а потому, что такой у нее стиль. Она просто идет прямо вперед, не думая.Как бы стараясь смягчить эту критику, он сказал:— Уж в чем ее не обвинишь, так это в снобизме. Несмотря на все это. — Он обвел комнату жестом свободной руки. — Бог мой, вы можете себе представить, что значит вырасти в таком месте? Я вырос в Линвуде, когда его население было преимущественно белым. Мой отец работал на своем грузовике, перевозил грузы. Нрав у него был паршивый. Я хочу сказать, что часто он не мог найти заказчиков. Еды нам всегда хватало, но и только. Мне не нравилось, что надо сводить концы с концами, но теперь я понимаю, что это сделало меня лучше, — я не говорю, что Мелисса плохой человек. В основе своей она очень хорошая девочка. Только она привыкла, что все делается так, как хочет она, просто идет напролом, когда ей что-то нужно, не считаясь с тем, чего хотят другие. Джинина... ситуация заставила ее быстро повзрослеть. В самом деле, можно лишь удивляться тому, насколько удачным оказалось ее развитие.Он тяжело опустился на мягкое канапе.— Наверное, не мне вас просвещать относительно детей. Я болтаю и болтаю, потому что, честно говоря, буквально выбит из колеи всем этим. Где, черт побери, она может быть? Как насчет этого детектива — вы дозвонились ему?— Нет еще. Дайте-ка попробую еще раз.Он вскочил и принес мне сотовый телефон.Я набрал домашний телефон Майло, начал слушать автоответчик, потом запись прервалась.— Алло?— Рик? Это Алекс. Майло дома?— Привет, Алекс. Он дома, мы только что вошли — * посмотрели какой-то паршивый фильм. Подожди минутку.Через две секунды послышалось:— Да?— Ты готов приступить пораньше?— К чему?— К частному расследованию.— Нельзя с этим подождать до утра?— Тут кое-что произошло. Я взглянул на Рэмпа. Он пристально смотрел на меня, лицо его казалось измученным. Тщательно подбирая слова, я пересказал Майло все случившееся, в том числе и то, что Макклоски допрашивали в полиции и отпустили и что Мелвин Финдли умер в тюрьме. Затем ожидал, что он как-то прокомментирует эти сведения.Вместо этого Майло спросил:— Она взяла с собой что-нибудь из одежды?— Мелисса сказала, что нет.— Как Мелисса может быть в этом уверена?— Она говорит, что знает содержимое платяного шкафа матери и может судить, все ли там на месте.Рэмп бросил на меня настороженный взгляд.— Даже малюсенького пеньюарчика?— Я не думаю, что произошло нечто в этом роде, Майло.— Почему нет?Я быстро взглянул на Рэмпа. Он все так же пристально смотрел на меня, позабыв о своем напитке.— Не подходит к случаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171