А Мелисса может прибегнуть к вашей помощи — или чьей-нибудь еще, если в ваши планы это не входит, — чтобы привести свои дела в порядок.Я сказал:— Она просила меня поговорить с ее матерью. Чтобы уточнить, как мать действительно ко всему этому относится, и решить наконец, как быть с Гарвардом. Я звоню, чтобы узнать, нет ли у вас возражений. Не хотелось бы мешать лечению.— Очень разумно с вашей стороны. А о чем конкретно вы хотите говорить с миссис Рэмп?— Только о том, как она отнесется к отъезду Мелиссы. Судя по тому, что вы мне рассказали, здесь все достаточно ясно. Услышав это из первых уст, я смогу развеять сомнения Мелиссы.— И используете свою роль заступника, чтобы побудить ее двигаться вперед?— Именно так.— Ну, никакого вреда я в этом не вижу. Особенно если ваша беседа будет ограничена определенными рамками.— Вы назовете какие-то конкретные темы, которых мне следует избегать?— Пока, мне кажется, будет правильным исключить все, что не касается университетской карьеры Мелиссы. Постараемся обойтись без сложностей.— Похоже, однако, что в данном случае как раз одни сплошные сложности.— Верно, — сказала она с ноткой веселости в голосе. — Но тем и прекрасна психиатрия, не так ли? * * * Я позвонил Мелиссе в девять часов, и она сняла трубку после первого же гудка.— Я поговорил со своим знакомым — он полицейский детектив, сейчас пока в отпуске, так что у него есть свободное время. Если ты все еще хочешь проверить Макклоски, то это можно сделать.— Хочу, — сказала она. — Скажите ему, чтобы приступал к делу.— Для этого расследования может потребоваться какое-то время, а частные сыщики обычно взимают почасовую плату.— Это не проблема. Я возьму все на себя.— Ты собираешься сама платить ему?— Разумеется.— В конечном итоге сумма может оказаться значительной.— У меня есть свои деньги, доктор Делавэр, — я давно уже оплачиваю разные расходы. Я собираюсь оплатить ваш счет, так что почему бы...— Мелисса...— Никаких проблем, доктор Делавэр. Правда. Я очень хорошо умею распоряжаться деньгами. Мне уже восемнадцать, так что и юридически все законно. Если я собираюсь уехать и жить самостоятельно, то почему бы не начать прямо сейчас?Почувствовав, что я колеблюсь, она сказала:— Это единственный путь, доктор Делавэр. Я не хочу, чтобы мама узнала о том, что он вернулся.— А Дон Рэмп?— И его я не хочу ни во что посвящать. Это не его проблема.— Ладно, — сказал я. — Мы обговорим детали, когда встретимся завтра. Да, кстати, я поговорил с доктором Урсулой, и она позволила мне повидать твою маму.— Это хорошо. Я уже говорила с мамой, и она согласна встретиться с вами. Завтра — вот здорово, правда? Значит, мы можем отменить нашу с вами встречу и вместо этого назначить вашу встречу с мамой?— Хорошо. Я буду у вас к двенадцати часам.— Спасибо, доктор Делавэр. Я скажу, чтобы для вас приготовили ленч. Чего бы вам хотелось?— О ленче не стоит беспокоиться, но все равно спасибо.— Точно?— Точно.— Вы знаете, как нас найти?— Я знаю, как попасть в Сан-Лабрадор.Она проинструктировала меня, как найти ее дом.Я все записал и сказал:— Ладно, Мелисса, до завтра.— Доктор Делавэр?— Да, Мелисса?— Мама волнуется. Из-за вас. Хотя я и рассказала ей, какой вы хороший. Она беспокоится, что вы о ней подумаете. Из-за того, как она обошлась с вами тогда, столько лет назад.— Скажите ей, что я все понимаю и что рога у меня вырастают только в период полнолуния.Она не засмеялась.Я сказал:— Я не собираюсь вести себя с ней грубо, совсем нет, Мелисса. Все будет хорошо.— Надеюсь на это.— Мелисса, часть того, с чем тебе приходится иметь дело, — причем гораздо более важная, чем умение распоряжаться деньгами, — это отход от прошлой жизни. Тебе предстоит найти свою дорогу и позволить маме делать все самой. Я знаю, что это трудно, — думаю, тебе потребуется много мужества, чтобы пройти весь этот путь. Просто позвонить мне — для этого тоже нужно было набраться мужества. У нас обязательно все получится.— Я понимаю, — сказала она. — Просто это трудно. Когда кого-то так сильно любишь. 9 Начало отрезка шоссе, соединяющего Лос-Анджелес с Пасаденой, обозначено четырьмя тоннелями, входы в которые украшают изящные каменные фестоны. В наши дни такую вещь вряд ли утвердил бы какой-нибудь муниципальный совет, но этот кусочек прогресса был врезан в котловину давным-давно, он был для города первым, этот подземный путь для непрестанного движения, которое отождествлялось со свободой.Сейчас это грязная и некрасивая асфальтовая лента. Три узкие полосы движения на уровне улицы, окаймленные уродливыми от выхлопных газов кленами и разношерстными по стилю домами. Психотические сооружения эстакад возникают без предупреждения. Бетонные пешеходные мосты, побуревшие от времени, — претензии Лос-Анджелеса на собственную патину — бросают жутковатые тени на асфальтовое покрытие. Каждый раз, выезжая на это шоссе, я думаю о Натаниеле Уэсте и Джеймсе Кейне — фигурах из истории Южной Калифорнии, которых, вероятно, никогда в действительности не существовало, но которых представляешь себе с каким-то мрачным удовольствием.Я также думаю о Лас-Лабрадорас и о том, что места вроде аристократических частей Пасадены, Сьерра-Мадре и Сан-Лабрадора могли бы с таким же успехом находиться на луне — такова степень их общения и обмена с огромным человеческим муравейником, расположенным на другом конце шоссе.Лас-Лабрадорас. Сельские Девушки.Встреча с ними произошла у меня за много лет до того, как я познакомился с Мелиссой. В ретроспективе схожесть между прошлым опытом и нынешним показалась очевидной. Почему же я раньше не сообразил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171