От этого комнату наполнил пронзительный, похожий на визг звук, а тело Джины подпрыгнуло и шлепнулось, словно тряпичная кукла. На ее лице не появилось никакого выражения, которое показывало бы, что она осознает причиняемую ей боль, но губы у нее растянулись, обнажив в оскале зубы, а кожа на изуродованной стороне лица натянулась и сморщилась.Когда звук прекратился, Гэбни сказал:— Еще немножко такого, и вся эта чудная пластическая хирургия пойдет псу под хвост.— Прекратите это, — попросил я.— Перестань скулить. Это последнее тебе предупреждение. Понял?Я кивнул.Моя голова была полна запахом подгоревшего тоста.Гэбни уставился на меня в раздумье.— Да, проблема, — пробормотал он и постучал пальцем по серому пульту.— Какая проблема?— Какого черта ты сюда влез? Как узнал?— Одно вроде как вело к другому.— Вроде как вело, вроде как вело, — передразнил он. — Потрясающая грамматика. Кто писал за тебя докторскую? — Он покачал головой. — Вроде как вело — просто случайная цепочка событий, да? Просто совал свой нос то туда, то сюда без всякой определенной цели, почти на авось, черт тебя дери?Я смотрел на аппаратуру.Его лицо потемнело.— Не смей меня судить — только попробуй, будь ты проклят! Здесь идет лечение. Ты нарушил его конфиденциальность.Я не ответил.— Да есть ли у тебя хоть малейшее представление, о чем я говорю?— Сексуальное рекондиционирование. Психологическая обработка с использованием условных рефлексов, — ответил я. — Вы пытаетесь изменить сексуальную ориентацию вашей жены.— Изумительно, — издевательски произнес он. — Просто гениально. Ты умеешь описать то, что видишь. Психфак, первый курс, вторая половина первого семестра.Он смотрел на меня, постукивая обутой в сапог ногой.— Я что-то пропустил?— Пропустил? — Он сухо засмеялся. — Да все целиком. Самую суть, весь смысл, все клиническое обоснование, черт возьми!— Обоснование состоит в том, что вы помогаете ей стать нормальной.— И по-твоему, это пустая трата времени?Прежде чем я успел ответить, он затряс головой и выругался, потом рука, державшая шоковый пульт, напряглась. Мои глаза рефлекторно перескочили на серую пластмассовую коробку. Я почувствовал, что весь покрылся потом. В ожидании пронзительного воя и боли, которая должна была за этим последовать.Усмехнувшись, Гэбни опустил руку.— Эмпатическое кондиционирование. И такая быстрая реакция. Нежное сердце — жалость к пациентам. — Усмешка растворилась в выражении презрения. — Мне в высшей степени наплевать на твое мнение.Не спуская с меня глаз, он приблизился к Урсуле. Приподняв ей халат с помощью черного пульта, он обнажил ее бедра и сказал:— Они безупречны.— Если не считать кровоподтеков.— Ничего непоправимого — все заживет. Иногда творческий подход этого требует.— Творческий подход? — переспросил я. — Любопытное название для пыток.Он встал прям о передо мной, но так, чтобы я не мог его достать. Его пальцы слегка пробежались по кнопкам, вызвав высокочастотное чириканье и мелкое судорожное подергивание тел обеих женщин.— Нарочно притворяешься тупицей? — спросил он.Я пожал плечами.— Пытка предполагает намерение причинить вред. Я же применяю отрицательные стимулы для того, чтобы ускорить обучение. Отрицательные стимулы — это могучие маленькие шельмы, и только сентиментальный слюнтяй может сомневаться в их пользе. Это пытка не в большей мере, чем вакцинация или неотложное хирургическое вмешательство.Сквозь кляп Урсулы донесся такой звук, какой издает загнанная в угол мышь.— Просто ускоряете обычную кривую обучения, не так ли, профессор?Гэбни изучающе посмотрел на меня и, пару раз быстро ткнув в кнопки на сером пульте, вызвал конвульсии у обеих женщин.Я заставил себя сделать непринужденный вид.— Тебя что-то забавляет?— Вы тут болтаете о лечении, а сами все же то и дело применяете шок, чтобы дать выход своему раздражению. Разве это не рвет цепочку «стимул — ответ»? И если вы переучиваете Урсулу, то зачем наносите шоковые удары Джине? Она у вас играет роль стимула, не так ли?— Да заткнись ты, — проревел он.— Сексуальное рекондиционирование, — продолжал я. — Его испробовали давным-давно, еще в начале семидесятых, и нашли негодным.— Методологически топорная примитивщина. Хотя даже и из нее мог выйти какой-нибудь толк, если бы агитаторы за свободу сексуальных меньшинств не навязали всем свою точку зрения — вот тебе и свобода воли.Я снова пожал плечами.Он сказал:— Не думаю, что твой умишко способен открыться достаточно широко, чтобы уловить суть, но все равно, вот тебе несколько фактов! Я люблю свою жену. Она вызывает во мне любовь, и за это я буду всегда благодарен. Она выдающийся человек — первая в семье получила высшее образование. Я понял всю ее неординарность с первой же встречи. Это пламя у нее внутри — она, черт возьми, почти светилась, словно лампа накаливания. Поэтому ее... проблема меня не отпугнула. Напротив, это послужило вызовом для меня. И она согласилась и с моей оценкой ситуации, и с моим планом лечения. То, чего мы достигли совместными усилиями, — основывалось целиком на взаимном согласии.— Кастрация, — заметил я.— Не пытайся придать этому ветеринарное звучание, недоумок. Мы вместе работали над решением ее проблемы. Если уж это не лечение, то я не знаю, что можно так называть. И то, что получилось в результате нашей совместной работы, могло принести пользу миллионам женщин. Сам план был прост: позитивное подкрепление полового возбуждения, наступившего гетеросексуальным путем, и наказание за реакцию на гомоэротический материал. Но его практическое осуществление представляло колоссальную трудность — надо было приспособить всю систему к женской физиологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171