Но к тому времени она уже была мертва.
— Что еще он говорил о ней?
— Это пока все, что мы расшифровали. Он ко всему применил сложные коды. На дешифровку требуется время.
— Он ведь был вашим мальчиком, — прищурился я. — Разве он не оставил вам ключи?
— Лишь некоторые.
Гнев сузил его круглые глаза.
— Поэтому вы украли диски?
— Не украл, а присвоил. Они были моими. Она составила их, работая у Эшмора, а Эшмор работал на меня, поэтому по закону они являются моей собственностью.
Последние слова он буквально выпалил. Чувство собственности ребенка, получившего новую игрушку.
— Для вас все дело заключается не только в работе, верно? — спросил я.
Он окинул взглядом комнату, затем обернулся ко мне:
— Именно в работе. Так случилось, что я просто люблю свою работу.
— Значит, вы не имеете понятия, почему убили Херберт?
Он пожал плечами:
— Полиция говорит, что это было убийство на почве секса.
— И вы думаете, что это так?
— Я не полицейский.
— Нет? — сказал я. — Готов поспорить, что вы были полицейским до того, как вернулись к учебе. До того, как научились говорить, словно профессор из бизнес-колледжа.
Он еще раз окинул комнату взглядом, быстрым и острым, как выкидной нож.
— Что это, бесплатный психоанализ?
— Ваша специальность — деловое администрирование, — продолжал я, — или, может быть, экономика.
— Я скромный государственный служащий, доктор. Ваши налоги оплачивают мою зарплату.
— Скромный государственный служащий с фальшивыми именами и с субсидией более миллиона долларов на несуществующую научную работу, — усмехнулся я. — Вы Зимберг, не так ли? Но это, возможно, тоже не ваше настоящее имя. Что означает инициал "Б" на записке Стефани, оставленной в ее блокноте?
Хененгард уставился на меня, поднялся с кресла, прошелся по комнате. Прикоснулся к раме картины.
Волосы у него на макушке уже начали редеть.
— Четыре с половиной года, — продолжал я, — вы отказывались от многого, чтобы поймать Чака Джонса.
Хененгард не ответил, но его шея напряглась.
— Какое участие во всем этом принимает Стефани? — спросил я. — Кроме искренней любви.
Он повернулся и взглянул на меня, его лицо вновь вспыхнуло. На сей раз не от гнева — от смущения. Подросток, застигнутый обнимающимся с подружкой.
— Почему бы вам не спросить у нее самой? — мягко проговорил он.
* * *
Она сидела в темном «бьюике-регаль», стоящем у моей подъездной дороги сразу же за живой изгородью, укрытая от взглядов с террасы. Внутри машины бегал точечный луч, похожий на попавшегося светлячка.
Фонарик с тонким лучом. Стефани сидела на переднем сиденье справа от руля и читала. Стекло с ее стороны было опущено. На шее женщины блестело золотое колье, в котором отражался свет звезд; от нее пахло духами.
— Добрый вечер, — сказал я.
Она подняла голову, закрыла книгу, распахнула дверцу машины, фонарик погас, его сменил верхний свет в салоне, ярко осветив Стефани, как будто она была солисткой на сцене. Платье короче, чем обычно. Я подумал: серьезное свидание. Ее пейджер лежал на приборной доске.
Стефани подвинулась на водительское сиденье. Я сел на ее место. Винил был еще теплым.
Когда в машине снова стало темно, Стефани проговорила:
— Прости, что не рассказала тебе, но ему необходима секретность.
— Как ты зовешь его — Прес или Вэлли?
Она закусила губу:
— Билл.
— Это от Уолтера Уильяма?
Она нахмурилась:
— Такое у него уменьшительное имя. Друзья так его называют.
— Он мне этого не говорил. Думаю, что не отношусь к разряду его друзей.
Она взглянула на ветровое стекло и взялась за руль.
— Послушай, я знаю, что немного запутала тебя, но это очень личное. Что я делаю в своей частной жизни, на самом деле не касается тебя, правда?
— Немного запутала? Мистер Привидение — твой любовник. Что еще ты мне не рассказала?
— Я рассказала все — все, что имеет отношение к делу.
— Так ли? Он говорит, что может помочь Кэсси. Тогда почему ты не заставила его взяться за дело раньше?
Стефани положила руки на руль.
— О черт. — Спустя некоторое, время она произнесла: — Все очень сложно.
— Уверен, что так.
— Послушай, — почти прокричала она. — Я сказала тебе, что он похож на привидение потому, что это тот имидж, который он хочет создать, понятно? Важно, чтобы он выглядел как «плохой парень» — это помогает ему делать свою работу. А то, что он делает, действительно важно, Алекс. Так же важно, как медицина. Он давно работает над этим.
— Четыре с половиной года, — подтвердил я. — Уже наслышан по поводу благородного поиска. Назначение тебя на пост главы отделения тоже составляет часть вашего плана?
Стефани повернулась и посмотрела мне в лицо.
— Нет нужды отвечать. Я заслужила это повышение. Рита просто динозавр, Господи, прости. Она уже многие годы держится только за счет своей репутации. Вот тебе одна история: пару месяцев назад мы делали обход в пятом восточном отделении. Кто-то на посту медсестер съел гамбургер из «Макдональдса» и оставил коробку на столе — знаешь, одну из тех коробок из стиропласта, в которых гамбургеры отпускают на вынос. С выдавленными арками. Рита поднимает коробку и спрашивает, что это такое. Все подумали, она шутит. Но потом поняли — нет. «Макдональдс», Алекс. Вот насколько она далека от реального мира. Как может она работать с такой смесью пациентов, как у нас?
— Какое это имеет отношение к Кэсси?
Стефани прижала книгу к груди, как щит. Привыкнув к темноте, я смог прочесть название: «Чрезвычайные случаи в педиатрии».
— Легкое чтиво, — сострил я. — Или подготовка к карьере?
— Да провались ты! — Она схватилась за дверную ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150