– Да, и про другое дело тоже. Самоубийство, которое никогда нельзя будет объяснить.
Взявшись за руки, мы вышли из мастерской, преследуемые пыхтящим Спайком, крепко сжимавшим челюстями восхитительную кость.
Она приняла душ и надела строгий черный брючный костюм. В мочках чуть поблескивали крошечные бриллианты.
– Как насчет того, чтобы поесть мяса? В аргентинском ресторанчике, где мы были пару месяцев назад?
– С кучей чеснока? Чтобы от нас потом разило?
– Это если мы оба переусердствуем.
– Я намерен съесть целую тарелку. А потом пойдем танцевать танго или ламбаду, обдавая друг друга нежнейшим ароматом.
– Ах, Алессандро! – Воздев руки, Робин упала в мои объятия.
Пока Робин занималась ужином для Спайка, я переоделся и надиктовал сообщения для Майло на все три его автоответчика: рабочий, домашний и по телефону, которым в часы досуга он пользовался уже как частный детектив.
«Блу инвестигейшнс», собственное агентство, состоящее из него одного, Майло создал несколько лет назад, когда Управление вывело его за штат. Причиной была пощечина, которую он отвесил какому-то начальнику за то, что тот не только поставил под угрозу жизнь Майло, но и отказал в доступе к базе данных Паркер-центра, надеясь спровоцировать его на применение силы, что и случилось. В конце концов Майло удалось вернуться на свою должность, но агентство он не прикрыл – так, на всякий случай.
Этакий символ свободы. Или неуверенности. При всей болтовне о терпимости и демократичности положение детектива-гея в Управлении было далеко не беспроблемным. Не то же самое ли и с Ноланом? Никогда не был женат – но ведь ему было всего двадцать семь.
Знакомился с женщинами – когда-то. В последние годы, насколько это Хелене известно, – никаких контактов.
Насколько Хелене известно. Но ей вообще мало что известно.
Мне вспомнилась обстановка его квартиры. Матрас на голом попу, пустой холодильник, убогая мебель. Даже принимая в расчет беспорядок, оставленный грабителями, жилище Нолана мало походило на берлогу легкомысленного холостяка.
Одиночка. Единственный вид флирта – броски от одной философской системы к другой, из правых политических крайностей в левые.
И вершина всего – отказ от самого себя?
Либо Нолан сознательно лишал себя мирских удовольствий, поскольку его уже ничто не заботило?
Либо хотел наказать себя.
Леманн говорил что-то о грехе, но когда я спросил его про чувство вины, мой собеседник ответил, что он не священник.
Но не выступил ли он где-то в роли судьи по отношению к Нолану?
Судил ли Нолан себя сам? Вынес приговор и привел его в исполнение?
Приговор за что?
Я представил себе молодого полисмена, сидящего в «Гоцзи» и окруженного теми обитателями ночи, которыми он был призван править.
Вот он вытаскивает револьвер. Обнимает губами ствол.
Символично, как и многие самоубийства?
Последняя фелляция?
Стриптиз перед другими грешниками?
Полицейские кончают жизнь самоубийством куда чаще, чем остальные смертные, но очень немногие делают это при зрителях.
– Ты готов? – послышался из-за двери голос Робин.
– О да. Пойдем, нас ждет танго.
Глава 16
Наблюдатель
Психоаналитик.
Его присутствие все осложняет; заняться им или Стерджисом?
Стерджис – профессионал, но пока этот человек-гора лишь сидит целыми днями в своем кабинете. На телефоне, наверное.
Чего и следовало ожидать.
Псих оказался более подвижным. Совершил две вылазки.
Может, удастся на этом сыграть.
Первая поездка была к особнячку на Сикомор-стрит, где он встретился с миловидной, но явно находившейся в напряжении женщиной.
Что означало это напряжение? Что женщина – пациентка?
Конечно, есть и иная возможность: просто подружка. Ведь псих живет с прекрасноволосой дамой. С какой-нибудь художницей. Или скульптором – недаром она потащила куда-то за дом привезенные в багажнике деревянные чурбаки.
Поговорив какое-то время у крыльца, парочка вошла в особняк. Пользуются моментом?
Но привлекательная и стройная блондинка ничем не напоминала скульпторшу. Оба раза, когда он видел ту в обществе психа, их частые, беспричинные, однако столь желанные для обоих прикосновения говорили о глубокой и взаимной привязанности.
Логика имеет весьма отдаленное отношение к человеческому поведению. На собственном непростом опыте он знал действие той ужасной саморазрушительной силы, которая грязным и мутным потоком врывается иногда в душу.
Пробыв в доме минут двадцать, они направились в гараж. Псих держал себя несколько отстранение, видимо, состоявшийся в доме разговор оказался нелегким.
Но ни следа враждебности. Она говорила, псих слушал.
Внимательно, и все так же со стороны.
Профессиональная дистанция?
В таком случае женщина действительно пациент.
Или родственница. Не видно никакой романтичности.
Одетый в комбинезон электрика, он записал номер принадлежавшего блондинке «мустанга», дождался, пока пара отъедет, и без всякого труда проник через заднюю дверь в дом.
Теперь понятно, почему женщина выглядела такой расстроенной. Ограбление.
Он походил по комнатам, подобрал с пола несколько выписанных на имя Нолана Дала листков со счетами за услуги, вчитался в адрес.
Позже, уже ночью, после ужина, состоявшего из холодного сандвича и бутылки минеральной воды, он пробормотал не совсем убедительную молитву, сел за компьютер и, взломав защиту, вошел в базу данных Управления автомобильного транспорта. Судя по записанному на клочке бумаги номеру, машина числилась за Хеленой Эллисон Дал, тридцати лет, блондинкой с голубыми глазами, проживавшей в Вудлэнд-Хиллз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136