Меня интересуют подобные вещи.
– То есть евгеника?
– Всестороннее усовершенствование общества.
Я выдавил из себя смущенную улыбку.
– Выходит, у нас есть общие интересы.
– Да ну?
– Думаю, что наше общество здорово нуждается в ремонте.
– Мизантроп.
– Могу быть и им – это зависит от дня недели.
Навалившись грудью на прилавок, Зина склонилась ко мне.
– Свифт или Папа?
– Простите?
– Два полярных проявления сущности мизантропии. Не слышали, мистер Э?
– Боюсь, что здесь у меня пробел.
– Но это же так просто. Джонатан Свифт ненавидел человечество как единое целое, однако умудрялся находить в себе достаточно любви к отдельным его представителям. А Римский Папа Александр призывал к всеобщей братской любви, но был не в силах благословить ее в межличностных отношениях.
– Неужели?
– Именно так.
Эндрю приложил к губам указательный палец.
– Тогда я и Свифт и Папа одновременно, сегодня один, а завтра другой. Бывают и такие времена, когда я презираю оба эти полюса, что случается, если я слишком рано беру в руки газету.
– Нелюдим. – Зина засмеялась.
– Мне так и говорят. – Я сделал шаг вперед и протянул ей руку. – Эндрю Десмонд.
Несколько секунд Зина пристально смотрела на нее, решившись в конце, концов слегка коснуться кончиков моих пальцев.
– Очень любезно было с вашей стороны поддержать разговор, Эндрю Десмонд. Я – Зина.
Она выключила музыку, села прямее и вновь залюбовалась своим маникюром.
– Интересное местечко вы нашли для магазина. Давно здесь обосновались?
– Несколько месяцев назад.
– Я оказался здесь только потому, что мне нужно было забрать машину со штрафной площадки. Случайно заметил название над дверью.
– Клиенты нас знают.
Я повел глазами по пустой комнате. Зина молча наблюдала.
– Где-нибудь рядом можно пообедать? – спросил я.
– Вряд ли. Мексиканская забегаловка напротив закрыта. На прошлой неделе сын хозяина был убит в какой-то гангстерской разборке. Обычная этническая энтропия.
Зина ждала моей реакции.
– Эта забегаловка здесь единственная?
– Есть еще несколько подобных заведений, коль они вам по вкусу.
– Мне по вкусу хорошая еда.
– В таком случае рядом вы ничего не отыщете – кроме нарезанной соломкой свинины и фасоли, покрытой застывшим жиром. Это можно съесть только под страхом голодной смерти. Вы голодны, Эндрю?
– Нет. Не настолько, чтобы унизиться до такого меню.
– Precisement . - Из-под прилавка виднелся уголок бухгалтерской книги; Зина задвинула ее поглубже.
– Я предпочел бы пообедать, а не утолить голод. Куда ходите вы?
Она насмешливо поджала губы.
– Это что, приглашение?
Я потер бороду, снял очки.
– Если вы не против, то да. Если против, то я всего лишь обратился к вам за справкой.
– Стоите на страже своего самолюбия?
– Положение обязывает. Я – психолог.
– Серьезно? – Зина смотрела в сторону, стараясь сохранить безучастный вид. – Психология клиническая или экспериментальная?
– Клиническая.
– Практикуете в этом районе?
– В настоящее время я нище не практикую. Собственно говоря, у меня ВКД – все, кроме диссертации.
– Другими словами, все, кроме деградации. Бросили учебу?
– Само собой.
– И гордитесь этим?
– Не горжусь, но и стыда не испытываю. Не судите, как вы сами сказали... Свой срок в аспирантуре я отбыл и понял, что психология – это крошечные зернышки науки, брошенные в кучу пустой шелухи. Надоело делать вид, что банальность принимаешь за откровение свыше. Прежде чем идти в науку дальше, я решил проверить, смогу ли в душе примириться с этим. Поэтому и... – Я поднял над прилавком пакет с книгами.
– Поэтому что?
– Этих названий нет в списке рекомендованной литературы. Они представляют интерес для меня лично, вне зависимости от того, необходимо ли психологу прочесть их или нет. Интерес с точки зрения упомянутого уже усовершенствования – возможно ли поставить заслон на пути сползания общества в пучину посредственности. Когда я вошел сюда, я и понятия не имел о том, что найду на полках за исключением комиксов. Но эти две, – я потряс пакетом, – сказали мне: купи нас!
Зина облокотилась на прилавок.
– Сползание в пучину посредственности. Мне кажется, мы уже там.
– Я выразился так из сострадания.
– Нет нужды. Сострадание ведет к иллюзиям. Вы же почти готовый психолог, хранитель священной чаши самопознания.
– Или самомнения – зависит от того, как на это посмотреть.
Она опять рассмеялась. Еще немного, и меня начнет тошнить от нашей беседы.
– Ладно, отвечая на ваш вопрос, скажу, что обычно обедаю во французском ресторанчике «Ла Пти» в Эхо-парке, у них простая и вкусная провинциальная кухня.
– Седло барашка?
– Время от времени там готовят и его.
– Может, мне повезет. Благодарю вас.
– В этом, может, и повезет. – Зина полуприкрыла глаза; веки ее были оттенены голубым.
– Так что же у нас выходит – приглашение или просто справка? – спросил я.
– Боюсь, последнее. Я на работе.
– Прикованы к кассе цепью? А за спиной стоит грозный хозяин?
– Ну уж нет, – в голосе ее зазвучало неожиданное раздражение. – Магазин принадлежит мне.
– Тогда почему бы не отлучиться? Вы же говорили, клиенты вас знают. Я убежден, они простят вам недолгое отсутствие.
– Как я могу быть уверена в том, что вы не маньяк чокнутый?
– Никакой уверенности. – Я по-волчьи оскалил зубы.
– Хищник?
– В вопросе пропитания среди животных не может быть равенства. – Я вновь тряхнул пакетом. – Здесь, по сути, говорится о том же, не так ли?
– А разве так?
– По мне – да. Как бы то ни было, если я оскорбил ваши чувства, приношу извинения.
Смерив меня долгим взглядом, Зина достала из кармашка джинсов ключ и закрыла кассу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136