— Кафе «Ротонда», приду к семи.— Прекрасно. Надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем, — поужинаем вместе.— Вы очень любезны.— Это для меня большое удовольствие.Однако вечером, за накрытым столом Ковач предпочел не распространяться насчет старых добрых времен, а развлекал гостя анекдотами и сплетнями. Только когда подали бренди, он придвинулся к Бауму и доверительно коснулся его руки. Лицо его при этом стало серьезным, голос прозвучал деловито:— Есть любопытная информация.— О чем это?— Интересует вас тактическое ядерное оружие — а именно то, что пропало в Обани?— Впервые слышу.— Понятно. Не хотите, чтобы я знал, что вы знаете, тем не менее, я продолжу…— Сделайте милость. Всегда любопытно послушать, о чем люди говорят.— Насколько я в курсе, господин Баум, то, что похищено в Обани, морем уйдет из Марселя.— Когда?— Не знаю — в такие подробности меня не посвятили. Но уверен, что очень скоро. Может быть даже, что уже ушло.— Кто вам сказал?— Один приятель.— Я бы хотел задать вам сугубо технический вопрос.Ковач предостерегающе поднял руку, ногти у него были тщательно наманикюрены:— Не стоит — пожалуйста, не надо. Я пришел поговорить с вами, поскольку наши общие друзья решили, что эта беседа обоюдно полезна. Никто не заинтересован в ядерной катастрофе, правда ведь? Разве что какой-нибудь безумец. Итак, груз отправится из Марселя, пункт назначения — Израиль. Вот и все, что я знаю. Можете распорядиться этими сведениями, как вам угодно, при условии, что никто не узнает, от кого они получены.— Вы не против, если я вас покину? — спросил Баум. — Многое можно успеть еще сегодня.— Согласен с вами.— Благодарю за прекрасный ужин. — Баум залпом допил свой бренди и чуть ли не бегом устремился к выходу. Добравшись на такси до работы, он позвонил сначала в Марсель, потом домой Бен Тову.— Неприятные новости, приятель.— Что ж делать — выкладывай!— Оружие, по нашему мнению, будет отправлено морем из Марселя. Все наши попытки…— Да ясно, не трать время. Какое судно? Под чьим флагом?— Ничего пока не знаю, но сам лично этим занимаюсь. Сделаю все возможное.— Я тебе верю.— По крайней мере тебе теперь есть чем заняться: проверяйте все суда, приходящие из Марселя.— Они могут сделать заход в другой порт и прийти оттуда — тогда ничего мы не найдем. Они могут подойти к любому берегу и переправить груз на лодке. А то зайти в Ларнаку или любой ближний порт и доставить бомбу самолетом. Черт их знает, что они придумают…— Ты прав — но за кораблями из Марселя все же последи.— Само собой.— Вот что еще — информацию я получил от платного агента.— Думаешь, в их группе есть чужой?— Есть кормушка, где меня прикармливают время от времени такими сведениями, которые хозяева кормушки считает нужным мне сообщить. Отсюда я и узнал насчет Марселя — стало быть, эти люди знают о делах группы больше, чем мы с тобой. Странно, правда?Бен Тов ответил не сразу:— Спасибо, это очень важно — то, что ты сказал. Будь уверен — сохраню все в тайне. Провокацией тут не пахнет, как думаешь?— Нет, это не провокация.— А может, американцы задали нам загадку?— Не они — это точно.— Ну ладно… — Бен Тов снова помедлил, видимо, обдумывая следующий вопрос, но вместо этого сказал «шалом» и повесил трубку.
Совещание комитета обороны в Иерусалиме было ничуть не приятнее для его участников чем то, что состоялось накануне в Елисейском дворце в Париже. Мемуне, услышав от Бен Това новость, погрузился в долгие и тягостные размышления относительно того, следует ли предавать ее гласности. С одной стороны — сколько беспокойства, сколько он услышит злобных и яростных выпадов в свой адрес — и все, возможно, зря, поскольку еще не установлено, что именно «Шатила» учинила весь этот переполох. Французы и сами могут найти вора — лучше, пожалуй, не высовываться пока с этой новостью. С другой стороны — что, если и впрямь «Шатила» раздобыла ядерное оружие? Французы проворонили, и атомная бомба того и глади окажется в Иерусалиме? Тут уж не сошлешься, что счел новость незначительной — дескать, всего-навсего пустые хлопоты, ложная тревога, о которой комитету обороны лучше не докладывать… Мемуне отлично знал политиков, которые сразу начнут кричать, что если бы им вовремя сказали, то они бы сумели принять меры и все бы обошлось отличнейшим образом. Так что, пожалуй, лучше уж чуточку забежать вперед, чем отстать. Лучше отделаться легким испугом и начальственной выволочкой в случае, если тревога действительно ложная, чем расхлебывать жуткую кашу, которая заварится, если дело обернется плохо. Все утро он прикидывал так и эдак, кляня свою несчастную судьбу и тот факт, что заседание комитета назначено именно на сегодня. Единственное, что он сумел придумать, чтобы хоть отчасти отвести от себя удар, — это пригласить на совещание Бен Това. Гнев начальства падет не на него одного — это справедливо.А уж гнев разразился по высшей фишке. Началось с министра обороны, который давно точил зуб на разведку и решил свести старые счеты прямо тут же, на совещании:— «Моссад» допустил непростительную ошибку, — заявил он, как только услышал о происшедшем.— Так ведь похищение произошло на французской территории. Как мы могли его предотвратить, господин министр? — Мемуне старался, чтобы его возражение прозвучало как можно мягче, но помимо его воли в голосе проступило раздражение.— С каких это пор, — обрушился на него министр, — считается, будто Израиль следует защищать только на его собственной земле?— Французы с нами не сотрудничают — комитету известна их антиизраильская тенденция.— Представьте, политику Франции я тоже немного знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108