Я поднялся на последнюю ступеньку, и тут лестница неожиданно выскользнула из-под моих ног. Я потерял опору и стал съезжать вниз. Я повис. Дверь захлопнулась, ударив прямо по рукам. Боль, сильная и острая, пробежала по всему телу, и на мгновение перехватило дыхание. Мышцы, кости и вены в пальцах охватил жар, как будто они прикоснулись к горящему фосфору.
Я опять начал подниматься вверх, упирался ногами в скользкую поверхность, цеплялся локтями за мокрый металл, боролся с неистребимым желанием вернуться, полз дальше, затем головой, подбородком, лицом и затылком с трудом открыл дверь и протиснул в отверстие руки. Когда мои локти, голова и плечи оказались внутри, я остановился, стараясь удержаться в проеме.
Внизу ревела толпа, гремели громкоговорители. Я не мог разобрать ни слова. Ничего, кроме оглушающего шума. Внизу подо мной шумели тысячи людей, а прямо напротив меня, на расстоянии меньше пятнадцати футов лежало нечто, способное убить их всех. Но я видел только свои руки. Они побелели, скрючились и начали распухать. Освобожденные от тисков двери, они теперь дрожали, и эта дрожь неумолимо передавалась моим предплечьям, плечам и спине. Я замер, пытаясь успокоиться. Жди. Дыши. Жди. Дыши. Жди.
Три пальца левой руки и два пальца правой были сломаны. Я в этом почти не сомневался. В остальных я не был уверен. Я мог пошевелить большими пальцами, но они приводили в движение сухожилия и мышцы рук, которые горели от невыносимой, возрастающей с каждой минутой боли. Жди. Дыши.
Лестница внизу вела к платформе, которая находилась как раз перед моим лицом, и через ее ступени я видел толпу внизу. Прямо подо мной виднелась баскетбольная площадка. Очень далеко. Я пытался сосредоточиться на том, что находилось передо мной. Все, что мне было нужно, это спуститься и забрать огнетушитель. Я боролся за каждый дюйм. Малейшее движение требовало невероятного напряжения воли, в то время как внутренний голос с небывалой настойчивостью убеждал меня в том, что все бесполезно. Нужно сдаться. Упасть вниз. Броситься с крыши. И умереть. Это было просто. Пора остановиться.
С чем-то похожим борешься всю жизнь. Бывают моменты, когда тебе становится слишком трудно работать, тяжело жить и любить. Как во время бега. Пробежав первые сто ярдов дистанции в пять милей, тело говорит тебе, что больше не может. Что ты должен остановиться. Но ты бежишь дальше.
Я согнулся пополам, держась локтями и упираясь в дверь спиной. Ногой нащупал верхнюю ступеньку лестницы. Шея напряглась, я с трудом удерживал тяжелую дверь головой, металл давил на череп. Я поставил сначала одну ногу на ступень, затем — вторую. Большие пальцы коснулись перил лестницы, и я стал спускаться вниз. Надо мной захлопнулась дверь. Сломанные пальцы скрючились, как искореженные ветви, от них не было толка. Я спускался. Ступенька за ступенькой.
Нога коснулась плоской поверхности платформы. Двигаясь почти автоматически, я пошел сквозь паутину проводов и веревок прямо к огнетушителю.
Слова вырывались из громкоговорителей, как раскаты грома. Свистки и гудки звучали пронзительно, как сирены. В глазах рябило от боли. Если бы огнетушитель шипел, я бы этого не услышал. И не увидел бы выползающего из него облака. Маленький цифровой таймер и главный провод, ведущий к пусковому механизму, покрывала черная изоляционная лента, так что издали они казались частью насадки. Я соскоблил кончик ленты ногтем большого пальца и попытался схватить его большим пальцем и мизинцем правой руки, но боль оказалась слишком острой. Сжал кусок ленты большими пальцами обеих рук. Мне пришлось согнуть руки в локтях, чтобы отодрать первую полоску изоленты. На таймере высветился номер «20». Устройство запрограммировали на двадцать часов с минутами. Мои часы показывал и двадцать четырнадцать. Я схватил другую полоску большими пальцами и отодрал ее. Двадцать тридцать. Несмотря на то что я двигался теперь очень медленно, у меня еще оставалось время, чтобы нейтрализовать устройство. Если только мои часы не отставали.
Третья полоска ленты покрывала красные и зеленые проводки. Я старался сделать устройство как можно проще, чтобы Азиз не сломал его, заправляя вирус. Простота заключалась прежде всего в том, что оно было безопасным в использовании и не содержало никаких ловушек. Вирус находился в термосе под давлением, создаваемым картриджем с двуокисью углерода. Таймер подавал сигнал на маленький предохранитель, находившийся под рычагом насадки. Взрыв произвел бы не больше шума, чем выскочившая из бутылки пробка. При этом пружина открыла бы клапан, и облако, более легкое, чем пестициды, которыми Шанталь опыляла свои цветы, расползлось бы над сидящими внизу людьми. Устройство должно было сработать, если ничего не случится. Чтобы отключить его, нужно только выдернуть проводки из таймера. Красный я прикрепил слева от него, зеленый — справа. Не важно, какой из них разомкнет цепь. Я снова наклеил на них ленту и сжал красный провод большими пальцами. Красный провод находился справа. Я резко отдернул руки, словно меня ударило током.
Черт! Я снова внимательно посмотрел на провода. Рашид, какой же ты подонок! Это не мои провода. Он заменил их. И возможно, использовал двухконтурную схему запуска. Если выдернуть не тот провод, устройство сработает немедленно, независимо от установленного на нем времени. «Я начинаю, ты заканчиваешь, — сказал он. — Мы с тобой Ангелы».
Проклятие! Я освободил от изоленты еще несколько проводов, которые исчезали под твердым пластиковым покрытием у основания насадки огнетушителя. Обхватил ее большими пальцами, но не смог сдвинуть с места — она была закреплена тяжелым болтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95