Появляется Оливер, несет две упаковки замороженных котлет.
— Хорошо, Джонни. Спасибо вам. Спасибо вам за то, что вы сказали.
Энни думает: надо, чтобы они испытывали ко мне симпатию, чтобы они поняли, каково мне приходится. Может быть, тогда они будут относиться ко мне лучше.
Славко сидит и ждет, пока девушке надоест колотиться в дверь. Вот она возвращается, садится рядом, закрывает лицо руками. Славко протягивает ей грязный носовой платок — чистого у него нет. Он не знает, что нужно говорить в таких случаях, поэтому помалкивает. Ему хочется обнять девушку за плечо и утешить, но вряд ли ей нужны его утешения.
Наконец Сари берет себя в руки, делает глубокий вдох, грустно качает головой. Пожалуй, пора нарушить молчание, думает Славко, но в этот момент уголки ее губ снова начинают дрожать. Из глаз потоком текут слезы. Сари всхлипывает и бьет кулачком по приборной доске. Приходится довольно долго ждать, но со временем приступ проходит.
— Расскажите мне что-нибудь, — просит она.
— Что?
— Все равно. Что угодно. Поговорите со мной.
— О чем?
Долгая пауза.
— Расскажите мне про нее, — просит она.
— Про кого?
— Вы говорили, что вам тоже приходилось переживать нечто подобное. Кто она была? Патологическая лгунья вроде этого моего подонка?
— Нет, просто она меня не любила. Она врач, точнее, ординатор. Работает в больнице Святого Игнациуса, вы наверняка знаете это заведение. Наш роман продолжался недолго — месяц, может, чуть больше.
— Давно это было?
— Почти год прошел.
— Надо же, и вы по-прежнему о ней помните.
— Ну, сейчас уже легче. Иной раз я забываю о ней — секунд на пять, а то и на шесть.
Сари хихикает и тут же шмыгает носом.
— А почему она вас не любила?
— Загадка, правда? — иронически замечает Славко. Он сует руку в отделение для перчаток и достает недопитую бутылку “Джима Бима”. — Вообще-то я на работе не пью, но, похоже, мой ангажемент закончен. Хотите?
Сари кивает. Он наливает ей виски в крышечку, и девушка выпивает залпом. Будто лекарство проглотила, думает он. Возвращая ему бутылку, Сари шепчет:
— Славко, я знаю, вам неприятно об этом говорить…
— Нет, говорить — ничего. Гораздо хуже было, когда это происходило. А слова — они ничего не значат. — Он отпивает из горлышка, чтобы не отставать от своей спутницы. — Ей нужен был кто-то другой. Я не понимаю, зачем она вообще со мной связалась. Может, я ее забавлял.
— Вы действительно забавный. Да и собой ничего.
— Так я вам и поверил.
— Ей-богу.
— Я собой настоящий урод. Но она бросила меня не из-за этого. Я думаю, ей нужен был какой-нибудь поэт. Вы слышали про Дерека Уолкотта?
— Нет.
— Я тоже. Но она его просто обожает. Это негр, живет где-то на Карибском море. У него танцующая душа, он — сама сексуальность, пишет такие стихи, которых я не могу понять, ни единого слова. Вот кто ей нужен. Ну и вязалась бы с поэтами. На кой только я ей понадобился?
— Вы же говорили, что она недолго вас мучила?
— Недолго. Но разбила мое трепетное сердце на мелкие кусочки. Я не единственная ее жертва.
Славко пожимает плечами. Он с подробностями рассказывает Сари о своей душевной драме. Они по очереди тянут виски из горлышка. Когда Черник в очередной раз смотрит на часы, уже одиннадцать — прошло два часа.
Чтобы не остаться в долгу, Сари начинает рассказывать про Эбена — про то, как впервые заподозрила неладное.
— Это была сущая мелочь, — говорит она. — Я все убеждала себя не сходить с ума из-за ерунды.
— Это мне знакомо, — кивает он. — Сначала ты надеешься, что все дело в твоей маниакальной подозрительности. Но в глубине души уже знаешь, что дела твои плохи, ты катишься под гору.
— Да-да, — подхватывает она. — Вроде бы все обстоит замечательно, великолепно, сияет солнышко и поют птички, но вдруг лицо тебе на миг обжигает ледяным ветром.
— Вот-вот, — снова кивает Славко.
— И ты чувствуешь, что скоро начнется настоящая вьюга, все изменится, и ничего уже не вернешь.
— Правильно, — соглашается Славко.
— А еще? — спрашивает она.
— Нет, после того как начнется вьюга, пиши пропало.
Сари берет его за руку.
— Нет, я имею в виду, есть ли еще выпить?
— Вот осталось совсем чуть-чуть.
— Ладно, допивайте сами.
— По-моему, с меня хватит.
Тогда Сари запрокидывает голову, допивает остатки и говорит:
— Вы правы, ничего изменить уже нельзя. Ничего-ничего-ничего-ничего. Сначала сияет солнышко и все чудесно, потом мрак и холод.
Он снова смотрит на часы. Час ночи. Оба они сползли вниз, его колено касается ее колена. Славко очень остро ощущает близость Сари: ее дыхание, ее прикосновение, ее неестественно бодрый голос. У Славко эрекция, но не злокачественная — спасибо алкоголю и увлекательному разговору, терпеть можно.
Сари рассказывает ему про парня, с которым встречалась три года назад. Он играл на ударных в ансамбле. Ей очень понравилось, с каким отсутствующим выражением лица тот парень колотил по своим барабанам. Прошло довольно времени, прежде чем она поняла, что выражение лица вполне соответствует его внутреннему облику.
— Знаете, что я вам скажу, — вдруг говорит Сари. — Угадайте.
— Ну?
— Мне кажется, что я выживу. — Она смеется. — Сначала мне казалось, что жизнь кончена. Но, по-моему, все обойдется. Впрочем, не знаю. Не исключено, что рядом с вами мне легче. С вами очень приятно поговорить.
— С вами тоже, Сари.
— С чего вы взяли, что вы слабак?
— Что-что?
— Я говорю, почему вы думаете, что вы слабый?
— Разве я это говорил?
— Вчера, когда я сказала, что не люблю слабых людей, вы как-то помрачнели.
— Неужели?
— У меня создалось впечатление, что вы считаете себя неудачником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97