И эта женщина сказала, что он не может встретиться в назначенный срок, поскольку задерживается. Она поняла это как намек на то, что дела идут не очень хорошо, или что ему необходимо еще время. Возможно, подумала она, что он отказался от своей «миссии», здорово испугавшись в присутствии Майорова. Тем не менее, она дважды в день проверяла файлы Аппичеллы в «Источнике». Ничего.
И вот теперь она сидела в своем кабинете за маленьким компьютером «Эппл» и связывалась с «Источником», используя бюджетные цифры и пароль Аппичеллы.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИСТОЧНИК, — сказали ей.
Она получила разрешение на вход и отпечатала: ФАЙЛЫ.
На экране стал разматываться список, тот самый список, который она видела уже несколько дней, и тут он остановился. Внизу листа стояло КЭТ. Так значит, он сделал это! Она быстро прочла файл. Ясно, он боялся, что его перехватывают и потому послал нечто вроде почтовой открытки. Тем не менее, было ясно, что рядом с Майоровым и в Прибалтике что-то происходит. Также ясно, что уехать он не может, не позволяют. Она сделала документальную распечатку послания и вышла из «Источника».
Всю дорогу до Ленгли она посматривала в зеркало заднего вида, но никакого хвоста не заметила. За последние несколько дней она замечала его раз или два, причем в необычное время. Она была уверена, что слежка ведется за ней спорадически. Шел дождь, и поэтому она припарковалась в подземной стоянке Агентства; выключив зажигание, она уже собралась выйти из машины, но открылась дверца, и показался Эд Роулз.
— Привет, малыш, — сказал он. — Проходил мимо и увидел тебя. Как дела?
— Полное разочарование, Эд. Кусочки все больше складываются в одно, а я же никого не могу заставить даже пошевелиться.
Она рассказала ему о назначении Майорова командующим СПЕЦНАЗом и о концентрации войск в Прибалтике.
— Ты права, — проговорил он. — Этого мало, чтобы кого-нибудь заставить шевелиться. И скажи мне, действий какого рода ты ожидаешь?
— Ну, прежде всего, я хотела бы, чтобы оперативный отдел направил туда людей, чтобы на месте собрать подтверждающие доказательства. Я думаю, что, если хоть немного приоткрыть занавес над тем, что замышляют Советы, это их остановит, хотя, я думаю, уже слишком поздно. Я полагаю, что они уже собираются выступать. Так что лучшее — довести все до сведения президента и попросить его дать указание Государственному Департаменту предупредить шведов. Или так, или пусть сам позвонит премьер-министру Швеции и даст ему знать, что мы думает об этом.
— Ты хочешь сказать, что ты думаешь об этом.
— Ну спасибо, Эд, холодный душ мне сейчас не помешает.
— Почему ты думаешь, что Советы готовы выступить? У тебя есть свежая информация?
Она кивнула.
— У меня в лагере Майорова есть свой человек.
Брови Роулза полезли вверх.
— У тебя что?
Она откопала в своем брифкейсе послание Аппичеллы, рассказала о визите итальянца к Майорову и объяснила, каким образом пришло послание.
Роулз засмеялся.
— Дружище, да Саймон просто лопнет от злости, если узнает, что ты заслала своего агента в СССР!
Он читал послание, а она объясняла, как оно пришло.
— А этот малый довольно шустрый. Он попал по яйцам, надо отдать ему должное. Тем более, что написано это, словно письмо домой из лагеря, и ты можешь даже не объяснять, как оно к тебе попало. Любой, кто знает пароль, может запустить такое послание в компьютер, и откуда ты знаешь, может, он его послал откуда-нибудь с пляжа в Портофлино.
Она кивнула.
— Это понятно. Но я ему верю. Я не думаю, что этот человек меня обманывает. Послушай. Эд, я уже думала о том, чтобы отправиться в «Пост» или «Таймс», а может, и в обе газеты.
Она ожидала, что он закричит на нее, но этого не произошло.
— Послушай, Кэти, — сказал он. — Может, и стоит так поступить, я не знаю, но все же подумай хоть немного. Если ты думаешь стать Голосом Правды восьмидесятых годов, то ты должна понять, что с этим тебе придется прожить остаток твоей жизни. Остаться анонимной не удастся, потому что Агентство мгновенно узнает, что утечка информации прошла через тебя. И даже если ты окажешься во всем права, то в целом будешь героиней, но какая жизнь тебя ожидает? Да, ты оказалась права, но никто из тех, кого ты знаешь, больше даже не заговорит. И считать они будут только одно: ты должна была бы это сделать через соответствующие каналы. И остаток жизни ты проведешь, отказываясь от предложений студенческих группировок левого толка выступить перед ними на тему злоупотреблений ЦРУ.
Он перевел дыхание.
— С другой стороны, если ты ошиблась — а ты должна смотреть правде в глаза, что, какими бы добрыми ни были твои намерения, ты можешь ошибаться — то на тебя рухнет небо. Агентство и администрация распнут тебя, ты будешь выглядеть дурой в глазах всего мира, и для тебя еще хорошим исходом будет окончание дней в тюрьме Ливенворт. Ведь ты уже покидала страну без предварительного согласования с начальством, а это очень большое ни-ни. И если ты покидала, как ты докажешь, что ты не передавала Майорову какую-нибудь информацию, используя этого итальянца в качестве связника? Так что, если выступишь публично, готовься к этому, поверь мне. Агентство выставит тебя как советского шпиона, и сделать это правдоподобным будет совсем нетрудно. И даже если дело не дойдет до приговора, ты остаток жизни проведешь, оправдываясь, что ты не коммунистический шпион.
Это был сильный удар Рул в поддых.
— Я не могу ничего из этого оспорить, Эд.
— И в любом случае, права ты или ошибаешься, вся твоя жизнь навсегда изменится. Ничего не будет прежним. И еще подумай, что произойдет с твоим приятелем из сенатского комитета по разведке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111