Он ухватился за ниточку, но эта ниточка была единственным, что у него имелось.
* * *
— Я Чак Рипли, — сказал доктор. Это был высокий, худощавый, лысеющий мужчина.
— Ион Ларсен, доктор Рипли, — ответил Ларсен, пожимая его руку. — Спасибо, что нашли время для встречи.
— Называйте меня Чак. Для полицейского управления Лос-Анджелеса у меня всегда есть время.
— Я из управления Беверли-Хиллз.
— Да, я слышал, они снабдили вас программой тоже.
— Да, наш отдел по борьбе с преследователями намного отстает от них, но ваш тест нам очень помогает.
— Отлично! Чем могу помочь?
— Я расследую дело о преследователе, но, несмотря на все наши усилия, мы никак не можем опознать его, а потому тест не может нам помочь.
— Да, это проблема. Если он не опознан, тест не поможет.
— Верно. Мне пришло в голову, что тест — это только часть того, что вы знаете о феномене преследователей.
— Пожалуй, — согласился Рипли. — Впервые я заинтересовался этой проблемой, когда был штатным психиатром в Сан-Квентине, а это было пятнадцать лет назад — намного раньше, чем публично заговорили о преследователях, не говоря уже о внимании полиции к этой проблеме.
— Вероятно, вы изучили большое количество дел, связанных с преследователями?
— По последним подсчетам около трех тысяч.
— Я бы хотел рассказать об этом преследователе — мы зовем его «Поклонник» — и послушать, какие выводы вы сделаете.
— Договорились.
Просматривая свои записи, Ларсен восстановил каждый случай, когда Поклонник досаждал Крис Кэллавей.
— Один раз он нанес ей телесные повреждения, — сказал Ларсен и рассказал о татуировке.
— Это интересно, — откликнулся Рипли. — Продолжайте. Расскажите мне все, тогда я поделюсь с вами своими соображениями.
Ларсен продолжил рассказ, не забыв о вчерашнем мотоциклисте.
— Все? — спросил Рипли.
— Нет, вчера произошел еще один случай, но он настолько отличается от предыдущих, что я бы хотел услышать ваши соображения прежде, чем расскажу о нем.
— Хорошо, — отозвался Рипли. — Давайте посмотрим. У этого человека есть много общего с другими преследователями: степень одержимости, регулярность, безошибочность его внимания, подарки, восхищенные письма, скрытые угрозы, следование за ней, его уверенность, что ей не нужен никто, кроме него. Никакая из этих характеристик не может выделить его из массы других преследователей.
Но некоторую полезную для нас информацию вы все-таки почерпнули: он достаточно богат, обладает техническими знаниями и совсем неглуп.
Ларсен кивнул.
— Также я думаю, что Поклонник — автор всех этих происшествий и что предположения мисс Кэллавей о его появлении правильны.
— Да, с этим я согласен, — ответил Рипли. — И еще: думаю, что он располагает собственными средствами или у него свое дело, потому что у него достаточно много свободного времени. Я склоняюсь, что он работает по технической линии: компьютеры, электроника, какие-нибудь консультации из этой области или, может, он наниматель, который не держит под постоянным контролем свои дела. Отсутствие страха, презрение к полиции также любопытны. Это некоторое проявление мании величия, поскольку любой нормальный человек, даже закоренелый преступник, боится полиции. Может, в далеком прошлом, хотя это совсем не обязательно, он сидел в тюрьме. Более вероятно, что у него был опыт длительного нарушения закона, однако, его не поймали. Он ставит себя выше закона, так как он умен и изобретателен, а потому его будет трудно опознать или поймать.
— Мне кажется, — продолжил Рипли, — что у него также проблемы в отношениях с женщинами, а может, и с мужчинами. Он одинок, но, по крайней мере, внешне очень представителен. Его отказ встретиться с жертвой лицом к лицу может свидетельствовать о каком-нибудь физическом недостатке, реальном или выдуманном — что-нибудь от маленького роста до прыщей — что, ему кажется, он должен скрывать, пока предмет его обожания не узнает его получше и не полюбит его. А говорит он грамотно?
— Да, и мисс Кэллавей подметила это. Ей показалось, что он образованный человек.
— Но не больше высшей технической школы, полагаю. Из всего, что мы знаем о его собственности — фургон, мотоцикл; о его способностях — электроника и татуировка, и его обычные подарки — розы и шоколад — я бы отнес его к невысокому социальному слою. Человек из высшего света не станет тратить деньги на это — во всем этом есть элементы нувориша. Может, гладкость его речи почерпнута из телепередач, фильмов или, что маловероятно, из чтения, — Рипли пожал плечами. — Может, я и ошибаюсь, но таковы мои первые впечатления.
— Понятно, — ответил Ларсен. — Мне они очень помогли.
Рипли вздохнул.
— А что еще? То, что он столкнул машину секретарши с дороги, свидетельствует о тенденции к насилию. Может, правда, он насмотрелся слишком много фильмов и не считает свои действия серьезными. Сомневаюсь, что он думает, что может убить женщину. Однако отсутствие у него оценки последствий своих действий может сделать его непредсказуемо опасным, — Рипли потер переносицу. — Надо сказать, насильственная татуировка меня пугает гораздо больше. Она показывает его желание к физическому принуждению, чтобы добиться своей цели.
— Уверен, вы в курсе, Чак, — вставил Ларсен, — были случаи, когда преследователи наносили увечья, даже убивали объекты своего обожания, но они достаточно редки. Было одно убийство несколько лет назад, но с тех пор, как образовали отдел по борьбе с преследованиями и угрозами в полицейском управлении Лос-Анджелеса, не было ни одного случая, когда преследователь наносил жертве физические увечья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77