— Она известная актриса.
Ларсен знал, что это правильный ход. Эррера питал слабость к кинозвездам.
— Звезда?
— Пока нет. Но скоро будет.
— Что это значит?
— У нее было несколько главных ролей, которые получили хорошие отзывы. Она должна была сниматься с Джейсоном Куином в одной картине в Центурионе, но она упала и повредила зрение. Однако она просит держать это в секрете.
— Ты думаешь, ей угрожает опасность?
Ларсен помолчал.
— Может быть. Этот парень беспокоит меня.
Теперь была очередь Эрреры помолчать. Ларсен знал: он колебался, взвешивая степень угрозы женщине и желание отчитать его за превышение полномочий.
— Даю тебе несколько дней, — наконец произнес Эррера. — А дальше, если ты не предъявишь действительно убедительные и реальные доказательства опасности, дело будет снято с актива.
Ларсен молча поднялся.
— Ты меня понял, Ларсен?
— Да, шеф.
— Отлично! А теперь убирайся отсюда.
С пылающими ушами, как школьник, получивший взбучку от учителя, Ларсен вернулся к себе. Он погрузился в кресло, размышляя о своем положении. Оно было не из лучших. Все время Поклонник обгонял его. И Ларсену эта игра в догонялки не очень нравилась.
Глава 16
Когда зазвонил телефон, Крис заставила себя поднять трубку. Поклонник звонил каждый день, и она уже устала от этого. Но она ничего не могла с этим поделать.
Было воскресенье.
— Алло?
— Это Ион. Как вы?
Она облегченно вздохнула.
— Я потеряла надежду. Он звонит каждый день.
— Что-нибудь еще вы узнали о нем?
— Нет, и это сводит меня с ума. Он же знает обо мне все.
— Что именно?
— В какие магазины я хожу, в какие рестораны; я уже не говорю о каждой детали моей биографии.
— Ну, он мог прочитать об этом в библиотеке.
— Понимаю. Иногда я начинаю ненавидеть, что меня внесли в справочник «Кто есть кто».
— А что вы делаете в воскресенье после обеда?
— Собираюсь послушать одну из кассет, которую передала ваша сестра, — ответила она. — Они прекрасные и часы — тоже. Поблагодарите ее от моего имени.
— С удовольствием! Послушайте, я подумал, не поехать ли нам куда-нибудь после обеда?
— Отлично! И Денни, я думаю, был бы рад получить свободное время. Он, бедняга, как приклеен ко мне в последнее время.
— Если я заеду за вами через час?
— Хорошо! Но я сама выберу, что мы будем делать.
— Договорились.
— Обещаете? Не будет никаких возражений?
— Обещаю.
— Тогда через час.
Она повесила трубку.
— Денни!
— Что? — раздался голос из гостиной.
— У меня свидание! Через час.
Он вошел в кабинет.
— Клянусь, что с полицейским.
Она почувствовала, что заливается краской.
— Да. Ну, по крайней мере, я буду в безопасности.
— А я снова смогу вернуться к сексуальной жизни! — он схватил трубку телефона и набрал номер.
* * *
Ларсен помог ей сесть в машину.
— Что это за машина? — спросила она, чувствуя толчок.
— Старый английский «Эм-джи Тц-эф-1500», — ответил он, обходя машину. — 1954 года — одна из последних классических «Эм-джи».
Он сел рядом.
— Я два года восстанавливал ее.
— А какого она цвета?
— Серебристо-серого с белым верхом, который сейчас опущен. Вы не боитесь растрепать прическу?
— Нисколько.
— Отлично. А то у меня развивается клаустрофобия, когда поднят верх. А теперь я обещал, что отвезу вас, куда пожелаете. Куда же?
— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в одно место, а когда мы приедем туда, я объясню вам, зачем.
— Хорошо. Так куда же?
— Вы знаете, где заканчивается Малхолланд-Драйв?
— Вы имеете в виду то место в Малибу?
— Да. Шоссе идет оттуда в Беверли-Хиллз.
— Мы ездили туда целоваться с девчонками еще в школе. Правда, с тех пор я там не был, — рассмеялся Ларсен.
Он нажал на газ, и машина тронулась с места.
— Давайте поедем по бульвару Сансет к прибрежному шоссе, — предложила она. — Вам понравятся его изгибы.
— Я подумал именно об этом, — ответил Ларсен. Он повернул на бульвар Сансет и прибавил скорость.
— Как мне это нравится! — воскликнула она.
— А мне нравится девушка, которой это нравится, — отозвался Ларсен. «Как с ней легко и как естественна она для актрисы», — подумал он.
— Вы родились в Лос-Анджелесе? — спросила Крис. Ей захотелось узнать о нем побольше.
— Да. Я родился и вырос в Санта-Монике. Учился в юридическом колледже Калифорнийского университета Лос-Анджелеса.
— Вы юрист?
— Я сдал экзамены, но никогда не практиковал.
— Почему?
— Мой отец был юристом. Думаю, поэтому я поступил в юридический колледж. Я закончил его раньше, прежде чем понял, как отец относится к своей практике.
— А как он к ней относился?
— Он ее ненавидел. Он был совладельцем небольшой фирмы в Санта-Монике, он делал там основную работу и по прошествии лет начал ненавидеть ее все больше и больше. Он считал ее скучной и повторяющейся, он ненавидел зависеть от посещений и звонков клиентов, он ненавидел выслушивать их жалобы, он ненавидел выступления в суде.
— Большинство юристов начинают испытывать подобные чувства, когда им переваливает за сорок, — ответила она. — Кроме тех, кто работает на какое-то частное лицо — они гребут слишком большие суммы, чтобы беспокоиться об этом.
— Жаль, я не подумал об этом. Может, я не стал бы полицейским.
— А почему вы стали полицейским? — спросила она.
Он казался слишком воспитанным, слишком мягким для полицейского — она всегда думала, что полицейские в чем-то более неотесаны.
— У меня был преподаватель по уголовному праву — он был полицейским. Я очень любил его, и его работа казалась мне интересной: он брал меня с собой на дежурства, позволял мне находиться рядом с ним всегда.
— А на самом деле ваша работа была интересной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77