Но слова застряли в горле. Вместо этого Франциска разревелась. Все напряжение последних недель прорвалось наружу. Ей было наплевать, какое впечатление это производит на Симона, тем более на других пассажиров. Это была просто защитная реакция.
Официант с немым вопросом уставился на них. Симон пришел в себя, быстро достал носовой платок из кармана брюк и протянул Франциске, но та будто и не заметила этого. Он положил руку на стол, сжимая платок. Наконец Франциска начала успокаиваться. Она протянула руку за платком. Симон подал ей еще пару салфеток. Она поднялась:
— Извини, я сейчас.
Симон подозвал официанта.
— Пожалуйста, принесите бутылочку вина и два бокала.
Когда Франциска вернулась, вино стояло на столике.
— Выпьешь со мной? — Спокойный голос Симона слегка разрядил ситуацию.
— С удовольствием.
Только глаза Франциски Райнике, слегка опухшие и покрасневшие, напоминали, что произошло всего минуту назад. «Вот что может сделать с лицом небольшое количество пудры и помада», — подумал Симон. Франциска беспокойно осмотрелась и, убедившись, что никто не смотрит на них и не показывает пальцем, повернулась к Симону.
— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — беспомощно произнесла она.
— Надо было передать объявление по всему поезду, — улыбнулся он в ответ.
Чуть поколебавшись, Франциска набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Я солгала тебе.
Потом начала говорить. Симон выслушал, не перебивая, хотя за исключением мелких, малозначительных деталей в ее рассказе не было ничего, о чем он не знал бы или не догадывался.
— Как же мне быть дальше? — спросила она, закончив рассказ.
Экспресс прибыл в Магдебург. Времени на раздумья не было.
— У тебя есть какие-нибудь друзья, которых не знает фон Зассен и которые живут в Берлине, Дрездене, Мейсене — в других городах?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Пожалуйста, подумай.
— Да. Одна моя подруга — мы вместе учились — переехала в Гамбург. Я не видела ее почти два года, но мы регулярно переписываемся. Она живет вдвоем с маленькой дочерью.
— Она позволит тебе пожить некоторое время у нее? Там бы ты закончила свою книгу.
— Конечно. Когда я написала, что еду в Берлин на стажировку, она сразу предложила потом пожить и поработать у нее. Но почему ты спрашиваешь об этом?
— Что касается фон Зассена. Можешь порвать с ним немедленно, написать, что не хочешь больше видеть его?
— Разве не об этом я только что говорила? Но ты объяснишь наконец, что случилось?
— Ты вляпалась в очень опасную авантюру. Фон Зассен просто использует тебя. Ты должна тотчас исчезнуть из его поля зрения.
Франциска не могла ничего понять.
— Это связано с делом о сокровищах, да? И убийство Хильбрехта тоже?
— Франциска, лучше тебе не знать всего, поверь. Больше я не скажу ни слова, потому что очень боюсь потерять тебя.
Франциска закрыла глаза. Ничего не оставалось, как порвать с Герхардом. Собственно, она уже сделала это. Но почему необходимо скрываться, ехать в Гамбург? Она хотела остаться в Берлине, рядом с Симоном.
— А почему я не могу быть с тобой?
Шустер покачал головой:
— Не сейчас. Ты должна знать: все рассказанное тобой мне уже было известно. Во всяком случае, очень многое.
— То есть? — Франциска почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. И не потому, что вагон покачивался. — Откуда?
— Ты не обратила внимания, что на твоем желтом костюме не хватает пуговицы? Она оторвалась, когда ты обыскивала мой архив.
Она начала вспоминать.
— Да, я… я надеялась, что потеряла ее в другом месте. Но Герхард ничего не знает об этом. Я не говорила ему.
— Я нашел пуговицу в хранилище. А кроме того… — Симон сделал глоток вина. — Ладно, оставим детали. Я знал о твоей связи с фон Зассеном.
Они помолчали. На Франциску медленно накатилась волна усталости. Ей хотелось спать. Только спать. И забыть, забыть все и всех, кроме Симона. Только на один вопрос она должна была получить ответ.
— Как долго?
— Ты имеешь в виду Гамбург? Минимум полгода.
— Полгода. — Ей стало нестерпимо больно. Как долго… — Мы совсем не сможем видеться?
— Я буду приезжать к тебе. В исключительных случаях и ты могла бы приехать в Берлин.
Франциска взглянула на скатерть. Пятна от кофе расплылись и потускнели. И такая ерунда ее волновала всего несколько минут назад! Она поднялась, взяла сумочку и покинула вагон-ресторан.
Симон попросил официанта принести новый стакан. Затем, вынув из кармана флягу с виски, протянул официанту десять марок. Тот, сделав вид, что ничего не происходит, улыбаясь, исчез. «Красное вино еще можно так или иначе пить, — подумал Симон, — но здешнее виски — увольте…»
Через десять минут Франциска вернулась и села на свое место.
— Я позвонила подруге. Утром уезжаю в Гамбург.
— Так будет лучше, — еще раз повторил Симон.
— Я могу сегодня остаться у тебя?
Симон поднял стакан с виски и выпил за ее здоровье. Такой ответ вполне устроил Франциску.
ГЛАВА 20
Симон приехал в Блюэрпарк ровно в полдень. Присев на скамеечку, он наслаждался прохладным весенним воздухом. Большие белые облака легко бежали по небу, и сквозь них то и дело проглядывало солнце.
Завтра начнется литературный фестиваль в рамках дней культуры. Они долго готовились к этому дню. Пора. Он внимательно смотрел на павильон с логотипом «Дрезден-Вербунг». Павильон стоял там, где должен был стоять. Рабочие как раз принесли рекламные щиты. Симон не находил никаких изъянов в том, что видел. Работы были проведены очень качественно. Сроки выдержаны. На дорожке, что вела от павильона к другим объектам фестиваля, были выстроены киоски для продажи закусок и пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82