.. в ванне у Лазаря замочены здоровенные рубахи.
90
Часто случается так что у меня затем следует приступ экстаза такой как был когда я шел домой по Третьей Улице, день отчаянья, вследствие чего я не могу оценить по-настоящему великолепного нового дня который только начался, тоже солнечный с голубыми небесами, с добросердечным Саймоном так и стремящимся меня обрадовать, я могу оценить это лишь много позже в рефлексии -- Мы садимся в автобус до Полка и пешком поднимаемся по Бродвейскому холму среди цветочков и свежего воздуха и Саймон танцует на ходу выбалтывая все свои идеи -- Я просекаю всё что он говорит но продолжаю угрюмо твердить ему что это не имеет значения -- В конце концов отрезаю "Я слишком стар для подобного юного идеализма, я все это видал! -- все сначала мне что опять сквозь это все проходить?"
"Но это настоящее, это истина!" вопит Саймон. "Мир это место бесконечного очарованья! Давай всем любовь и тебе сразу вернут ее обратно! Я это видел!"
"Я знаю что это правда но мне скучно"
"Но тебе не может быть скучно, если тебе скучно то нам всем скучно, если нам всем скучно и мы устали то мы всё бросаем, тогда мир падает и умирает!"
"А так и должно быть!"
"Нет! должно быть жизнью!"
"Никакой разницы!"
"Ах, Джеки маленький мой только вот этого мне не надо, жизнь есть жизнь и кровь и тянуть и щекотать" (и он начинает щекотать мне бока чтоб доказать это) "Видишь? ты отскакиваешь, тебе щекотно, тебе жизнь, у тебя в мозгу есть живая красота а в сердце живая радость и в теле живой оргазм, тебе нужно делать только это! Делать! Все любят гулять рука-об-руку," и я вижу что он впрямь разговаривал с Ирвином -
"Ах паршивый я как же я устал," должен признать я -
"Не надо! Проснись! Будь счастлив! Куда мы теперь идем?"
"На самый верх этого холма в большую Буддистскую Академию, зайдем в подвал к Полу -- "
Пол это рослый светловолосый буддист который работает уборщиком в Академии, он ухмыляется в цокольном этаже, в ночном клубе Погребок когда там джаз он будет стоять закрыв глаза смеясь и подпрыгивая на обеих ногах такой радостный от того что слышит джаз и безумный гон -- Затем он медленно зажжет большую серьезную трубку и поднимет большие серьезные глаза сквозь дым и поглядит прямо на тебя и улыбнется вокруг своей трубки, великолепный парень -Множество раз приезжал он в хижину на лошажьей горке и спал в старой заброшенной задней комнате, на спальном мешке, а когда здоровенные банды нас приносили бывало ему вино по утрам он садился и отхлебывал все равно затем шел гулять среди цветов, размышляя, и возвращался к нам с новой идеей -- "Как ты говоришь, Джек, для того чтобы воздушный змей достиг бесконечного требуется длинный хвост, я только сейчас вот подумал, я рыба -- Я плаваю по бесследному морю -- одна вода, никаких дорог, никаких направлений и проспектов -- хлопая хвостом однако я двигаюсь дальше -- но моя голова кажется ничего общего с моим хвостом не имеет -- пока я могу" (он приседает на корточки показать) "хлопать этими спинными плавниками, типа бесцельно, то могу просто двигаться вперед ни о чем не беспокоясь -- Все это у меня в хвосте а голова моя это просто мысли -- моя голова барахтается в мыслях а хвост юлит и толкает меня вперед" -Долгие объяснения -- странный молчаливый серьезный кошак -- Я зашел поискать свою потерявшуюся рукопись которая могла оказаться у него в комнате, поскольку я оставлял ее в своих ящиках для всеобщего пользования, а на самом деле даже с инструкцией: Если ты не понимаешь этого Писания, выкинь его. Если ты понимаешь это Писание, выкинь его. Я настаиваю на твоей свободе -- и теперь начинаю понимать что Пол мог как раз это с нею и сделать, и смеюсь от такой мысли и это правильно -- Пол был и физиком, и учился на математическом, и изучал инженерное дело, потом стал философом, а теперь он буддист безо всякой философии, "Просто мой рыбий хвост."
"Видишь?" говорит Саймон. "Какой великолепный день? Везде солнце сияет, на улицах хорошенькие девушки, чего ж тебе еще надо? Старина Джек!"
"Ладно Саймон, давай будем ангельскими птичками."
"Будем просто ангельскими птичками отойди-ка в сторонку мальчик мой ангельскими птичками."
Мы входим в полуподвальную дверь унылого здания и идем к комнате Пола, дверь приоткрыта -- Внутри никого -- Заходим в кухню, там большая цветная девушка которая говорит что она с Цейлона, в натуре стройная и славненькая, хоть и пухловатая -
"Ты буддистка?" спрашивает Саймон.
"Иначе меня б тут не было -- На следующей неделе возвращаюсь на Цейлон."
"Как же это чудесно!" Саймон продолжает на меня поглядывать оценил ли я ее -- Он хочет ее сделать, пойти в одну из спален на верхних этажах этого религиозного университета и трахнуться в постели -- Я думаю она это до некоторой степени ощущает и вежливенько так отваливает -- Мы идем по вестибюлю и заглядываем в комнату и там на матраце на полу молодая индуска со своим младенцем и большими шалями и книгами -- Она даже не приподнимается пока мы с нею разговариваем -
"Пол уехал в Чикаго," говорит она -- "Поищи у него в комнате манускрипт свой, он может быть там."
"Ух," издает Саймон таращась на нее -
"А потом можешь пойти спросить у мистера Аумса он у себя в кабинете наверху."
Мы на цыпочках проходим по вестибюлю обратно, едва сдерживаясь чтобы не расхихикаться, забегаем в туалет, причесываемся, треплемся, идем в спальню к Полу и роемся у него в вещах -- Он оставил галлонную банку бургундского из которой мы разливаем по нежным японским чайным чашечкам тонюсеньким как просвирки -
"Чашки смотри не сломай"
Я лениво рассиживаю у Пола за столом и валяю ему записку -- Пытаюсь придумать маленькие смешные дзэнские приколы и таинственные хайку -
"Вон коврик Пола для медитаций -- дождливыми вечерами после того как раскочегарит печку и поест он сидит на нем в темноте и думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57