" и он его снимает и протягивает мне -- "В самом деле, истинно, возьми!"
"Нет нет я поношу его несколько дней и отдам тебе обратно."
"Можешь оставить, я хочу тебе его отдать! Знаешь что мне в тебе нравится Дулуоз, ты понимаешь почему я злюсь -- Я не хочу сидеть тут лыбясь на голых парней -- "
"О что не так?" спрашивает Ирвин оттуда где он стоит на коленях у сониной табуретки и трогает ее за пупок под складочками одежды которую приподнял, а сама Соня (хорошенькая малютка) обречена доказывать что ее ничего не достанет и позволяет ему это делать, пока Саймон молитвенно наблюдает (сдерживая себя) -- Фактически Ирвин и Саймон начинают чуть-чуть дрожать, стоит ночь, холодно, окна открыты, пиво холодное. Рафаэль сидит у окна погрузившись в тоскливые раздумья и не желает разговаривать а если и желает, то не хочет их одергивать -- ("Вы что ожидаете что я позволю вам делать это с моей чувихой?")
"Рафаэль прав, Ирвин -- ты не понимаешь."
Но я должен заставить понять еще и Саймона, ему хочется гораздо хуже чем Ирвину, Саймон хочет лишь одной непрерывной оргии -
"Эх, парни," в конце концов вздыхает Рафаэль, махнув рукой -- "Давай, Джек, забирай крестик, оставь его себе, на тебе он хорошо смотрится."
Он висит на небольшой серебряной цепочке, я надеваю его через голову и заправляю под воротник и крестик остается на мне -- Я чувствую странную радость -- Все это время Рафаэль читал Алмазный Резец Обета Мудрости (Алмазную Сутру) которую я перелагал на Опустошении, теперь она лежит у него на коленях: "Ты ее понимаешь Рафаэль? Там ты найдешь все что нужно знать."
"Я знаю что ты имеешь в виду. Да я ее понимаю."
Под конец я читаю ее главы всей компании чтоб отвлечь их от девчоночьих ревностей:
"Субхити, живым которые знают, прежде чем учить значению других, самим следует освободить себя от всех огорчительных желаний возбуждаемых прекрасными видами, приятными звуками, сладкими вкусами, ароматом, мягкими прикосновениями, и соблазнительными мыслями. В своей практике щедрости, они не должны испытывать слепого влияния ни одного из этих завлекательных проявлений. А почему? Потому что, если они в своей практике щедрости не испытывают слепого влияния подобных вещей они пройдут через блаженство и достоинство этого превыше расчета и превыше воображения. Что ты думаешь, Субхити? Возможно ли рассчитать протяженность пространства в восточных небесах?
"Нет, блаженный пробудитель! Протяженность пространства в восточных небесах рассчитать невозможно.
"Субхити, возможно ли рассчитать пределы пространства в северных, южных, и западных небесах? Или по направлению к любому из четырех углов вселенной, или наверх или под низ или вовнутрь?
"Нет, почтеннейший миров!
"Субхити, столь же невозможно рассчитать блаженство и достоинство через которые пройдут живые которые знают, кто практикует щедрость не испытывающую слепого влияния ни одного из этих суждений о реальности ощущения существования. Этой истине следует обучать в самом начале и всех"...
Все они слушают сосредоточенно... тем не менее в комнате есть что-то по чему я не подрубаюсь... жемчуг растет в моллюсках.
Мир спасен будет тем что я вижу и пью
Совершенной вселенской учтивостью -
В свежем пространстве небес Орион
Раз два три четыре пять выйди вон -
Ночь оборачивается гадко, мы идем домой оставив Рафаэля в тягостных думах, а на самом деле он даже ссорится с Соней, собирает вещи съезжать -- Ирвин и Саймон и я и Пенни возвращаемся на хату, где Лазарь опять раскочегарил плиту, притаскиваем еще пива и все напиваемся -- В конце концов Пенни заходит в кухню чуть не плача, ей хочется спать с Ирвином но тот уже уснул: "Садись ко мне на коленки крошка" говорю я -- Наконец я укладываюсь в постель и она тоже заползает ко мне и сразу же обхватывает меня руками (хоть и сказав сначала: "Я просто хочу найти где поспать в этом сумасшедшем доме") и мы отправляемся в город -- Потом просыпается Ирвин а потом и Саймон ее делает, раздаются толчки и скрип кроватей а старина Лазарь рыскает вокруг и в конце концов на следующую ночь Пенни целует и Лазаря тоже, и все счастливы -
Я просыпаюсь наутро с крестиком на шее, соображаю через какие передряги мне придется его пронести, и спрашиваю себя "Что бы сказали католики и христиане обо мне носящем вот так вот крест на гулянку и на пьянку? -- но что бы сказал сам Иисус если б я подошел к нему и спросил "Можно я буду носить крест Твой в этом мире как он есть"?"
Что бы ни случилось, можно я буду носить крест твой? -- разве не много чистилищ есть на свете?
"...не испытывая слепого влияния..."
85
Утром Пенни встает раньше всех и выходит купить бекона яиц и апельсинового сока и готовит всем большой завтрак -- Мне она начинает нравиться -- Вот она истискивает и исцеловывает меня всего и (после того как Саймон с Ирвином уходят на работу, торговое судно Ирвина в Окленде, на доковании) Коди заходит как раз когда мы воркуем (или снова поворковали) на постели и вопит "Ах как раз то что мне нравится видеть по утрам, мальчики и девочки!"
"Можно мне пойти с тобой, можно я буду ходить за тобой сегодня?" спрашивает она меня -
"Конечно"
Коди выхватывает беговые формуляры и зажигает сигару и весь полнится нетерпением за кухонным столом над новым расписанием дневных скачек, совсем как мой отец давным-давно -- "Чуточку сахарку в кофе, Лазарь мальчик мой," говорит он -
"Есть сэр."
Лазарь скачет по всей кухне с тысячью хлебов и яичниц и поджарок и зубных щеток и расчесок и книжек с комиксами -- Во Фриско яркое солнечное утро, мы с Коди сразу же улетаем по плану не отходя от кухонного стола.
Мы оба вдруг снова начинаем громко базарить о Боге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57