ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Война объявлена, противник известен, оружие в полной боеготовности, продовольствия достаточно, патриотизм в нас еще силен и не подвергался безжалостным испытанием — систематическими поражениями — войска послушны воле командования — что еще надо для успешного начала войны?
Дивизии расходились в разные стороны, чтобы затем, след в след, корабль за кораблем, несколькими колоннами прибыть на место. Нас вели опытные штурманы — они хорошо знали свое дело — и мы успешно прибыли в расчетную точку — прямо перед нами несколькими облаками находились звездолеты противника, а неподалеку, возле солнца, раскинулась вражеская планетарная система.
У меня от ужаса стыло сердце: вот оно — непоправимое и чудовищное, прямо передо мной!
Вечная черная ночь вокруг, а в душе… А в душе у меня что-то защемило, переворачиваясь, причем щемило как-то тоскливо и с отчаянной болью, — мне было плохо. Страх перед неизвестностью будущего подавлял мою волю, заставляя забыть о долге, а холодный мир Земли навязывал мне путь, которым я идти не желал, подталкивая меня в спину приказом адмирала и маячившим позади него трибуналом в случае невыполнения приказа, — и я не мог его ослушаться — война уже вступила в свои права.
Смерти я не боялся — я примерно понял, что это такое после своей гибели в мире Халы — меня страшила собственно война, ее внутренняя логика, жестокость и непредсказуемость.
Умереть — легко, а правильно жить и во время войны, и в мирное время — трудно.
Умереть легко — достойно прожить жизнь с пользой — трудно.
Скоро, очень скоро все мы, солдаты, придем к такому состоянию, в котором ни личная смерть, ни гибель своего товарища или же противника не будут иметь решающего значения — грань между жизнью и смертью сотрется, и будет трудно понять — кто жив, а кто — уже нет; в такое время легко пожертвовать собой ради своего соратника — так было всегда, во всех войнах людей друг с другом, — и так будет всегда!
Война приходила в мир людей, и ужас был не от того, какая она, война, ибо она еще по-настоящему не началась, а от самого факта того, что она пришла.
Я понял и осознал свое место и свой вес в мире людей в тот страшный момент перед боевым столкновением огромных масс кораблей, когда сердце мое цепенело от ужаса, а разум лихорадочно метался в клетке безысходности — и именно в этот момент я понял, кто я есть, постигнув свой прошлый путь, и будущее подтвердило мою правоту. А современники меня так никогда и не поняли, и лишь по истечении нескольких веков после моей смерти в обществе установилось мнение, что когда я жил, то был одним из составляющих лица всего человечества (а нас — людей, которые были бы лицом, разумом и совестью нашей цивилизации, во все времена было очень мало: гении — это всегда дефицит). Да, именно так и будут характеризовать меня через тысячелетия после моей безвременной смерти: «гений», «выдающийся ученый», «выдающийся мыслитель» и прочими подобными эпитетами.
Большое видится на расстоянии — так было до меня, и так будет после меня — так устроен мир, но я уже тогда, перед боем, осознал себя как выдающуюся личность, и потому с этой позиции мои дальнейшие рассуждения о том, что обычные люди — это «мясо войны» или, как пренебрежительно говорили раньше о малоценных содатах, «пушечное мясо», несмотря на весь свой кажущийся цинизм, все же чрезвычайно близки к истине.
Я почти не мог работать в эти страшные мгновения — мои нервы были как тоненькие струны, и я чувствовал ими те незримые колебания, которые носились в обществе. Более примитивные людские душонки не чувствовали этого, и поэтому не переживали так, как переживал я; они не видели тех далеких горизонтов, которые чувствовал я, они не понимали и не могли понять меня в принципе (хотя я мог бы, если бы захотел, понять их), — и мне не было жалко их: они — это «мясо войны»; но это отнюдь не означает того, что я не мог бы пожертвовать собой в бою ради кого-нибудь из них, совсем не означает: ведь бой — это одно, это — война, а рассуждения перед боем или же после него — это совсем другое, это — мир.
Люди — они и жертвы, и орудия войны — и их жизнь и их смерть — это их боль и их проблемы — а не человечества в целом; но моя жизнь и моя смерть, а также жизнь и смерть других, таких же, как я, — это уже проблемы всего человечества.
Тогда, перед самым сражением, неприятель не дал мне возможности додумать эту мысль до конца: мне пришлось, во-первых, уцелеть в мясорубке звездной войны, а во-вторых, найти время и настроение, и додумать ее до конца уже после войны, так что вышеизложенные рассуждения были положены мной на бумагу лишь через полтора года после победы, а в тот момент, перед боем, они возникли у меня в душе в виде ощущений, а не ясных мыслей, и я постарался запомнить их, запечатлев в своей душе в виде чувств… так… на будущее… если останусь жив…
А тем временем, когда мы спешно строились, устраняя возникшие во время прыжка нарушения строя, противник приблизился на расстояние удара и открыл огонь.
Первые мгновения войны, первые страшные мгновения! Знать, что он, враг, хочет твоей смерти, — и именно твоей — это очень тяжело, и только обладание таким же, как и у противника, оружием, помогает более или менее сносно переносить эту ситуацию.
Первые выстрелы, первые потери — для них все уже кончилось…
Первые минуты, первые часы первого боя. Уже легче, уже как-то привычнее и проще — человек ко всему привыкает.
То, что есть в действительности, и то, что мы думаем о ней, — похожие, но все же разные вещи.
Война вступила в свои права — настоящая, реальная; не такая, как представление о ней, сформировавшееся после прочитанных книг, просмотренных фильмов и разговоров о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Дивизии расходились в разные стороны, чтобы затем, след в след, корабль за кораблем, несколькими колоннами прибыть на место. Нас вели опытные штурманы — они хорошо знали свое дело — и мы успешно прибыли в расчетную точку — прямо перед нами несколькими облаками находились звездолеты противника, а неподалеку, возле солнца, раскинулась вражеская планетарная система.
У меня от ужаса стыло сердце: вот оно — непоправимое и чудовищное, прямо передо мной!
Вечная черная ночь вокруг, а в душе… А в душе у меня что-то защемило, переворачиваясь, причем щемило как-то тоскливо и с отчаянной болью, — мне было плохо. Страх перед неизвестностью будущего подавлял мою волю, заставляя забыть о долге, а холодный мир Земли навязывал мне путь, которым я идти не желал, подталкивая меня в спину приказом адмирала и маячившим позади него трибуналом в случае невыполнения приказа, — и я не мог его ослушаться — война уже вступила в свои права.
Смерти я не боялся — я примерно понял, что это такое после своей гибели в мире Халы — меня страшила собственно война, ее внутренняя логика, жестокость и непредсказуемость.
Умереть — легко, а правильно жить и во время войны, и в мирное время — трудно.
Умереть легко — достойно прожить жизнь с пользой — трудно.
Скоро, очень скоро все мы, солдаты, придем к такому состоянию, в котором ни личная смерть, ни гибель своего товарища или же противника не будут иметь решающего значения — грань между жизнью и смертью сотрется, и будет трудно понять — кто жив, а кто — уже нет; в такое время легко пожертвовать собой ради своего соратника — так было всегда, во всех войнах людей друг с другом, — и так будет всегда!
Война приходила в мир людей, и ужас был не от того, какая она, война, ибо она еще по-настоящему не началась, а от самого факта того, что она пришла.
Я понял и осознал свое место и свой вес в мире людей в тот страшный момент перед боевым столкновением огромных масс кораблей, когда сердце мое цепенело от ужаса, а разум лихорадочно метался в клетке безысходности — и именно в этот момент я понял, кто я есть, постигнув свой прошлый путь, и будущее подтвердило мою правоту. А современники меня так никогда и не поняли, и лишь по истечении нескольких веков после моей смерти в обществе установилось мнение, что когда я жил, то был одним из составляющих лица всего человечества (а нас — людей, которые были бы лицом, разумом и совестью нашей цивилизации, во все времена было очень мало: гении — это всегда дефицит). Да, именно так и будут характеризовать меня через тысячелетия после моей безвременной смерти: «гений», «выдающийся ученый», «выдающийся мыслитель» и прочими подобными эпитетами.
Большое видится на расстоянии — так было до меня, и так будет после меня — так устроен мир, но я уже тогда, перед боем, осознал себя как выдающуюся личность, и потому с этой позиции мои дальнейшие рассуждения о том, что обычные люди — это «мясо войны» или, как пренебрежительно говорили раньше о малоценных содатах, «пушечное мясо», несмотря на весь свой кажущийся цинизм, все же чрезвычайно близки к истине.
Я почти не мог работать в эти страшные мгновения — мои нервы были как тоненькие струны, и я чувствовал ими те незримые колебания, которые носились в обществе. Более примитивные людские душонки не чувствовали этого, и поэтому не переживали так, как переживал я; они не видели тех далеких горизонтов, которые чувствовал я, они не понимали и не могли понять меня в принципе (хотя я мог бы, если бы захотел, понять их), — и мне не было жалко их: они — это «мясо войны»; но это отнюдь не означает того, что я не мог бы пожертвовать собой в бою ради кого-нибудь из них, совсем не означает: ведь бой — это одно, это — война, а рассуждения перед боем или же после него — это совсем другое, это — мир.
Люди — они и жертвы, и орудия войны — и их жизнь и их смерть — это их боль и их проблемы — а не человечества в целом; но моя жизнь и моя смерть, а также жизнь и смерть других, таких же, как я, — это уже проблемы всего человечества.
Тогда, перед самым сражением, неприятель не дал мне возможности додумать эту мысль до конца: мне пришлось, во-первых, уцелеть в мясорубке звездной войны, а во-вторых, найти время и настроение, и додумать ее до конца уже после войны, так что вышеизложенные рассуждения были положены мной на бумагу лишь через полтора года после победы, а в тот момент, перед боем, они возникли у меня в душе в виде ощущений, а не ясных мыслей, и я постарался запомнить их, запечатлев в своей душе в виде чувств… так… на будущее… если останусь жив…
А тем временем, когда мы спешно строились, устраняя возникшие во время прыжка нарушения строя, противник приблизился на расстояние удара и открыл огонь.
Первые мгновения войны, первые страшные мгновения! Знать, что он, враг, хочет твоей смерти, — и именно твоей — это очень тяжело, и только обладание таким же, как и у противника, оружием, помогает более или менее сносно переносить эту ситуацию.
Первые выстрелы, первые потери — для них все уже кончилось…
Первые минуты, первые часы первого боя. Уже легче, уже как-то привычнее и проще — человек ко всему привыкает.
То, что есть в действительности, и то, что мы думаем о ней, — похожие, но все же разные вещи.
Война вступила в свои права — настоящая, реальная; не такая, как представление о ней, сформировавшееся после прочитанных книг, просмотренных фильмов и разговоров о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197