Заглушить его мы можем легко, впрыснув в жерло вещество, останавливающее реакцию. Ракеты стоят наготове.
Манташев покачал головой.
— С точки зрения механики самое неприятное, если возникнут биения. Ведь сошедший с места кусок материка нарушил равновесие земного шара. Он превратился в эксцентрик. В конце концов все, конечно, снова уравновесится, но чтобы это произошло, придется, может быть, подвинуться на какие-то метры, а то и километры и другим материкам.
— Пожалуй, лучше всего было бы вернуть оторвавшийся кусок на прежнее место.
— Каким образом? Ваша форсунка ведь работает только в одном направлении.
Машину тряхнуло. Забелин больно стукнулся плечом о стенку кабины.
— Восходящие токи, — пояснил кто-то. — Уж очень разогрело макушку планеты.
Солнце на миг заглянуло в кабину, осветило взволнованные, напряженные лица.
Тысячи людей в разных местах планеты думали, вычисляли, искали решение. Заседание Совета ученых шло непрерывно. Никого, кроме председателя, в зале, разумеется, не было. Он обязан был в таких случаях сидеть на своем месте за столом президиума, вернее — за пультом диспетчера. На больших экранах, составляющих стены, можно было видеть ученых, занятых в своих лабораториях, у анализирующих машин, в глубинных шахтах, врезанных в тело планеты, в астрономических обсерваториях. Летевшие в самолете тоже занимали один из экранов. Находясь на месте события, они должны были представить не только данные приборов, взятых ими с собой вместо роботов, но и свои мысли для принятия решения.
Машину тряхнуло снова. На этот раз гораздо сильнее.
— Придется взять выше, — сказал Забелин.
— А я предлагаю — ниже.
Манташев говорил спокойно.
— Это безумие!
— Это необходимость.
Манташев не изменил тона.
— Поясните по крайней мере!
— Да что тут пояснять. — Манташев говорил медленно, словно лениво. — Три пары самолетов с учеными на борту исследуют оторвавшийся кусок материка во всех направлениях, кроме центра. Центр предоставлен нам. В этом вся загвоздка. В конце концов здесь наш двигатель. Словом, мы должны спуститься ниже летающих автоматов и все прощупать непосредственно.
— Ну что ж, — Забелин думал не больше секунды. — Нам дано право решать.
Он продиктовал приказание.
Автоматы не удивляются и ничем не выражают своего отношения к тому, что слышат. С точки зрения электронного мозга приказание было безрассудным. Но люди всегда в чем-то существенно отличаются от своих технических созданий. Они позволяют себе даже не совсем логичные действия. Машина круто пошла вниз. Ее трясло и подбрасывало, словно на ухабах. Солнце исчезло. Лохматые полосы косо потянулись за иллюминатором. Потом забрезжил бледный свет. Затем опять серая стена возникла за окнами. Но свет, сменивший ее, имел" уже розовый оттенок.
Когда машина пробила нижний слой облаков, ее отбросило в сторону. Клубы пара заволокли все вокруг. Создалось впечатление, что самолет снова вошел в тучи. Среди багрового тумана мелькнул огненный язык и исчез.
Плотные клубы пара залепили окна.
— Ничего не видно, — вздохнула прибористка.
— А тут нечего смотреть, — возразил Манташев. — Надо измерять. Мы находимся в зоне, в которой не летают даже роботы.
На экране в салоне и правда, как на картине, все казалось миниатюрным и неопасным. Однако когда машина пошла поперек огненного ущелья, порывом горячего воздуха ее вознесло так, что она вылетела в нижний слой облаков.
— Пойдем вдоль каньона, — сказал Манташев. — Поперечный разрез взять не удается.
Пройдя вдоль ущелья во всю его длину, самолет сделал несколько параллельных галсов. Чем дальше от пламени, тем спокойнее шла машина. Последний галс она проделала почти нормально.
— Теперь перекинемся на ту сторону.
Манташев всматривался в электрифицированную карту. Густые брови под широким лбом шевелились. Желвак на щеке опять заходил.
— Дайте-ка все данные о рельефе, — потребовал он у прибористки, — того района, где мы сейчас побывали. И о мощности льдов… Маловато, — сказал он разочарованно, взглянув на диаграммы. — Но, может быть, по ту сторону лучше. Не знаю, — обратился он к Забелину, — как будет обстоять дело с чисто инженерной стороны, я не берусь судить, но одно предложение я, кажется, сделаю. Только надо сначала обследовать зону по ту сторону пропасти.
— Скажите сейчас, — потребовал Забелин. — Как вам не совестно!
— Хорошо! — он схватил Забелина за руку. — Если наклон рельефа с той стороны ущелья достаточно…
Он не успел кончить. Машина, не сумев пересечь ущелье, скользнула вниз и, словно с горки, покатилась к пылающему языку, который занимал теперь весь экран, не вмещался в рамки.
«Вверх!» — хотел крикнуть Забелин, но тут же сообразил, что автоматы и сами это сделают, если это только возможно.
«Если эти дурацкие автоматы выбросят нас на парашютах, мы сгорим, — пронеслось в голове. — Они ведь не понимают, что выброс в этих условиях несет гибель. Сработают, как… как автоматы!»
— Отставить аварийный выброс! — крикнул он как можно громче.

6
— Номер шесть — приготовиться!
Чернов вскочил с места.
— Это вас не касается, — остановил его холодно Свиридов. — Вы здесь на правам гостя.
Губы Чернова шевелились. Он не замечал этого.
— Номер шесть… — повторял он как заклинание. — К вылету, к вылету…
— Номер шесть — к вылету, — послышалась, наконец, спокойная команда автомата. — Номер четыре — приготовиться!
Свиридов не успел ничего сделать.
Чернов, не рассуждая, не думая, потеряв власть над собой, бросился прямо к машине сквозь стеклянную перегородку. Стена исчезла, прежде чем он сделал шаг к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66