Словно желая избавить наблюдателей от жара бушующего пламени, ущелье отодвинулось и стало теперь видно во всю свою длину. Огненный язык все вытягивался и вышел за пределы ущелья. Его конец лизал воздух уже над поверхностью земли.
— Ну что ж, форсунка заработала, — с удовлетворением произнес Забелин. — С точностью до секунды.
— Что скажет Земля? — возразил Манташев. Желвак на его щеке продолжал шевелиться, как бы в такт каким-то невысказанным мыслям.
— Сто раз прикидывали!
— На счетных машинах. И на модели. А на планете ни разу.
— В конце концов опыт может быть приостановлен. Достаточно произнести слово «стоп». Контроль безопасности не дал бы согласия на производство эксперимента, если бы все не было сто раз подстраховано.
Ледяная броня возле ущелья таяла. Потоки воды хлынули в каньон. Клубы пара закрыли картину: в глубине волнующейся белой завесы лишь изредка появлялись и исчезали розовые пятна.
Забелин включил инфракрасный экран. Язык пламени стоял ровно, почти не шевелясь.
— Процесс идет нормально, — сказал он.
Все умолкли.
Стрелки на циферблатах, кривые на экранах осциллографов докладывали, что все идет как надо. Никто не смотрел на них; они фиксировали данные для истории. Если бы что-нибудь отклонилось от нормы, — автоматический контролер немедленно доложил бы.
Вынужденное бездействие казалось невыносимо томительным. Столько напряженной работы в течение многих лет было вложено в подготовку этого момента — и вот они сидят и смотрят картину на экране на положении простых зрителей.
— Да, — сказал Забелин, чтобы нарушить молчание. — Когда-то наш предок грелся у костра, поворачиваясь к огню стынущим боком. А сегодня мы беремся за земную ось и собираемся повернуть матушку Землю к Солнцу той ее стороной, которая, по нашему мнению, больше нуждается в тепле.
Манташев молчал. Конечно, замысел грандиозен. Ответственность, которую взяли на себя авторы проекта, и смелость человечества стоили одна другой.
Шли минуты и часы…
— Ну, вот и все, — почти разочарованно произнес один из собравшихся, откидываясь в кресле. — Вот так и будем сидеть пять суток.
Но тут один из приборов неожиданно произнес, отчетливо выговаривая каждое слово:
— Материк сдвинулся с места!
Можно было и не глядеть на другие приборы, на разные голоса подавшие сигналы тревоги. Даже простой глаз видел, что гора, изрыгающая пламенный язык, медленно уходит вместе с каньоном и ледяным плато из поля зрения.
— Верните ее! — крикнул кто-то, не выдержав.
Манташев тронул рукоятку. Гора остановилась. Потом двинулась назад и заняла прежнее место.
— Нет, не на экране, а в действительности, — потребовал тот же голос. В нем прозвучали нервические нотки.
— Мы можем только выключить двигатель, — спокойно сказал Забелин.
Манташев взглянул на красный зрачок на пульте.
— Доложите обстановку, — потребовал он, склонившись к микрофону под зрачком.
Особый сверхприбор, наблюдающий за работой всех прочих приборов, обобщающий их показания и делающий логические выводы, тотчас же сообщил:
— Оторвался кусок материка и движется под влиянием силы отдачи двигателя.
— Решение?
— Нет данных. Нужны измерения оторвавшейся части.
— Выключить двигатель мы можем, — все еще спокойно сказал Забелин. — Но вопрос: стоит ли?
— Ответ мы должны получить быстро, — озабоченно произнес Манташев. — Иначе… — он умолк.

4
Зрелищу нельзя было отказать в красоте. Чуть подсвеченная изнутри модель планеты с нежно-голубыми океанами и золотистыми материками вращалась в такт с ходом суток. Вокруг макушки Земли ползали жуки — то зеленые, то красные, меняя цвет при подходе к черте. Многие жуки, даже не приближаясь к запретной линии, заранее изменяли курс.
— Вы, собственно, зачем сюда явились? — спросил Свиридов. — Ваша математическая завеса действует как надо.
Седовласый человек с нервным лицом выглядел смущенным.
— А если какой-нибудь тупой автомат? — озабоченно произнес он.
— В тупости автоматов их сила, — возразил Свиридов. — Они не знают неповиновения.
— Но какая-нибудь отказавшая деталь…
— В аварийных устройствах все детали повышенной надежности. Наиболее ответственные дублируются. Вы позабыли азы Контроля безопасности? Я не узнаю вас. Что с вами?
Чернов вздохнул.
— Сам не знаю. Мне все кажется, что может произойти какой-нибудь нелепый случай. Один самолет с неисправной антенной, и…
— Самолеты с неисправными антеннами не выпускаются в рейс. У них не запускаются моторы. Вы же знаете. Если в оборудовании хоть малейшая неисправность, стартовый автомат не срабатывает.
— Неисправности могут появиться в полете!
— Тогда срабатывает посадочный автомат. И это вы тоже знаете.
— А если…
— Хватит ваших «если», — рассердился Свиридов. — Для чего, по-вашему, мы сидим здесь? Чтобы обезопасить эти «если» и чтобы вы были спокойны. Вы и Контроль безопасности.
— Но один случай всегда может выпасть… Я должен допустить его просто как математик…
— Теория вероятностей на вашей стороне. На нашей стороне — техника, — Свиридов кивнул на стеклянную стену, за которой стояли две аварийные машины в полной готовности к вылету. — Восемь аварийно-спасательных станций подкарауливают этот ваш математический случай. Вы успокоились, дорогой друг? Вам нужно просто отдохнуть…
— Можно я посижу с вами? Сам не знаю, что со мной. Всего несколько часов назад я был совершенно спокоен. А сейчас…
— Ладно, — Свиридов повернулся во вращающемся кресле. — Устраивайтесь на диване. В конце концов мы с вами обеспечиваем вспомогательные операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66