Хасани пытался сопротивляться ее напору. Слова его казались неуклюжими даже ему самому, а она только веселилась. Не успев повзрослеть к моменту их знакомства, Хасани еще сохранял способность к детским обидам, но совсем не владел логикой и знаниями, из-за чего Юнче приходила иногда в шоковое состояние.
* * *
Что тогда было сказано про интим? Так ничего и не было. Скорее всего, просто не успели. Началось.
Да, президент Великодержавии издал Указ и губернатора Побережья и Острова выгнали, назначив другого. Милиционеров тоже выгнали. На их место пришли странные люди в масках и зеленой одежде, они говорили со столичным произношением и были еще более жирные, более потные, более уверенные, более жадные. Эти отнимали всё. И врывались по ночам в квартиры, хватали сонных людей и уводили куда-то насовсем.
И люди стали шепотом обсуждать, где взять оружие. А потом не шепотом. И оружие появилось — его неожиданно стали раздавать на рынках, и люди в масках молча смотрели, словно кто-то приказал им не вмешиваться. Словно они не догадывались, в кого люди будут стрелять! А потом взорвался сам рынок, да так громко, что Юнче и Хасани подскочили на своих койках и моментально оказались у окна. Над рынком стояло зарево, розовое и прекрасное!
— Надо убираться из этого города, — спокойно сказала Юнче. — Они добились своего. Ты знаешь, у меня уже есть револьвер. Кажется, ему найдется работа.
Было непонятно, кто это «они», но утром все стало неважно. К ним ворвались те самые люди в масках. Револьвер они не нашли, да они и не искали ничего. Они страшно ударили Юнче, и она упала без сознания. Наверно, ей повезло; на нее перестали обращать внимание.
А Хасани пришлось плохо. Его били железной цепью. «Зачем?» Сапогами ему сломали ребра. «Вы кто?» И перебили позвоночник, и выбили глаза. А потом ушли, зачем-то застрелив тетку, которая торговала восковыми свечами и керосином… Керосин унесли.
* * *
Когда Юнче пришла в себя, горели заборы и дома, но никто уже не кричал. В молчащий город входила армия Великодержавии. Юнче забинтовала Хасани и приволокла его на кровать, там он лежал. А тетку она не смогла сдвинуть с места.
Прошло два дня. Окраину города не трогали. Из приморских поселков приходили странные вести, что собирается армия мятежников. Собирается обосноваться на Острове и объявить войну Великодержавии.
Юнче села возле неподвижного Хасани.
— Знаешь, — сказала она, — давно слышала одну сказку. Хочешь, расскажу? Слушай. Далеко на севере, среди льдов и чистоты живут боги. Раньше они жили с нами, но потом испугались нас и ушли…
Она прислушалась. По улице валили люди в масках. Они грязно ругались и топтали все вокруг. К счастью, в доме Юнче не горел свет. Хасани издал непонятный звук — у него была сломана челюсть. Юнче продолжала свою сказку:
— Боги… Они странные. Так вот, они испугались, но иногда спускаются к нам с ледяного Олимпа. Они такие умные, что даже сами иногда удивляются. Только они очень наивные.
Знаешь, как они говорят, когда собираются вместе? А вот как они говорят, и при этом качают седыми гривами — у них на головах за много тысяч лет наросли целые гривы:
— Ну что, ребята! — начинает Главный Бог. — Есть для нас работа. Существует некий народ, живущий, по нашему пониманию, во грехе. Пока неизвестно — каннибалы или мужеложцы, а может, у них не соблюдаются права человека. Что будем делать?
Боги возмущаются, трясут гривами. Кричат: «Позор, позор! Так не должно быть!»
Главный:
— Предлагаю войти в этот народ и научить его, как жить без греха. Мы подготовим миссию и войдем в этот самый народ. Мы учить умеем — никто еще не ушел от нас, не согласный с нами. Dixi.
(Это слово означает — «я сказал».)
Тут поднимается маленький бог и возражает:
— Да ты чего, Главный! Не помнишь, что ли, чем это всегда кончается? Слишком много страха, страданий, беды!
Все с укоризной смотрят на него, но маленький бог не смущается:
— Нет, — поправляется он. — Я не имел в виду наши с вами страдания. Мы привыкли. Я о страданиях людей, тех, кого мы учим. С ними-то по-другому не бывает, особенно в таких вот грешных народах. Тяжело им расстаться с привычкой, перестать быть мужеложцами и каннибалами и начать соблюдать права человека. О них-то вы подумали?
Главный Бог пожимает плечами.
— Это общеизвестно, — говорит он. — Действие всегда встречает противодействие, и страдания, как трение, возрастают в результате этого столкновения, и, возможно, нас проклянут, потому что у нас будет огонь… Мы можем даже сгинуть, но в конечном итоге народ заживет счастливо, страдания исчезнут. Трение исчезнет, все успокоится, только уже на своих местах… Но ты меня раздосадовал своим упрямством. Иди и потренируйся на каком-нибудь народе и сам убедись, что его счастье, принесенное тобой, стоит страданий. И не возвращайся без результата.
И спорщик пошел вниз с горы, покинул ледяную страну.
Что же дальше? А вот что: проходят века… Маленький бог появляется посреди этого сонма. Его просят рассказать, где он был и чего добился.
— Я удивлен, изумлен, растерян, раздавлен, — говорит маленький бог. — Совершенно непредсказуемые результаты! Даже не знаю, как и сказать…
«Говори, говори!» — волнуются остальные.
— Мы все ошибались! Результат абсолютно симметричный, — кричит маленький бог. — Все будет одинаково — вмешайся мы или нет! Я-то всегда был против вмешательства, — напоминает он, — но только потому, что оно ведет к страданиям и бедам, однако я и не думал, что улучшения и не привидится! Страданий и бед сколько угодно, только все попусту! Я очень устал, — говорит маленький бог, — но не смог нарушить тот баланс, который был до меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76