„К погружению — товсь!“ Но уже было чертовски поздно: две узкие вихревые полоски мчались к подводному кораблю. Это шли боевые торпеды…»
Тоненькая фигурка девушки и высокая крепкая мужчины неторопливо удаляются по зелёной аллее к далёким, настежь открытым воротам. Золотятся солнечные пятна на песчаных дорожках. Вдали рокочет невидимое море. Вот Аркадий и Настенька оборачиваются, согласно взмахивают руками в прощальном привете.
Леониду грустно, словно ушедшие навсегда уносят с собой часть его души. Да и способен ли он написать такую картину, что нарисована в этот зыбкий, улетающий миг самой жизнью? Дано ли кому это? Вряд ли… И все же он обязательно попытается, видит Бог…
Эпилог
Мокрые, потрясённые произошедшим с ними, выбрались Глюм и Адмирал Тьмы на обломок скалы. Далёкий берег едва просвечивал сквозь туман, белесый и липкий. Багровым клубком пылало в нём солнце. Чёрный Мсье простуженным голосом повторял время от времени: «Вот обсохну, враз определимся по секстанту…» При этом он панически озирался, словно вот-вот из тумана вновь вылетят сталисто окрашенные сторожевые катера. В упор выпустят ещё пару торпед…
Глюм иронически поглядел на дрожавшего дьявола и стал шарить в карманах куртки. Мокрая кожа слиплась, но боцман был терпелив. Князь Тьмы и Адмирал Преисподней смотрел непонимающим взглядом. Глюм вытащил наконец фляжку из нержавейки, взболтал её. Дохнуло ароматом коньяка. Капитан зарычал и вырвал фляжку из рук боцмана. Припал к ней. Вернул опустошённую и моментально, с непривычки, опьянел. Глаза его здорово закосили. Сейчас он поразительно напоминал подвыпившего провинциального учителя математики.
Глюм капнул остатки на ладошку: «Хоть понюхать…»
Мсье нервно хохотнул и заикал.
— Кофе бы щас горячего, — пробурчал Глюм и снова зашарил по карманам. А сам достал точно такую же фляжку, жадно припал к горлышку… С минуту он яростно отплёвывался. Фляжка оказалась с машинным маслом.
Туман разошёлся. Неприветливый берег предстал перед их глазами. Медленно понижалась вода, обнажая зелёные камни, наступал час отлива. К вечеру показалось неровное дно с глубокими лужами и полёгшими водорослями. Они кое-как перебрались на берег, по пути хозяйственный Глюм подобрал спасательный круг с родной надписью. Остальное, в том числе и подневольный экипаж, было раскидано по всему необозримому Времени. Лично они с Адмиралом очутились в сто семнадцатом тысячелетии до Рождества Христова.
Боцман разжёг костёр из плавника, употребив для растопки пробку спасательного круга и машинное масло. Костёр чадил. Дьявол прикладывался уже к третьей фляжке, она была полна золотисто-коричневого мартеля. Глюм зевал, укладываясь поближе к огню.
— Это все он, автор, — бормотал Адмирал. — Мы ему надоели, вот он и низвергнул нас сюда, во времена атлантов.
— Объясни потолковее, — Глюм подложил под бок охапку сухих водорослей.
— Чтоб тебя но печатали всю твою жизнь! — взвизгнул пьяный дьявол. — Чтоб твоя машинка вечно ломалась, бумага рвалась, чтобы твои мозги не родили ни одной путной мысли!
Мсье спал тихо. Вздрагивал во сне, ругал кого-то на древних наречиях. Глюму совсем не спалось. Он грыз рассеянно каменную галету и прикидывал, как добираться до родимых краёв — пешком или подождать здесь корабли атлантов. Если верить Мсье, раз в полвека они появляются и здесь.
Глюм не унывал. «Ничего, ещё походим в моря, позверствуем!.. Мсье, глядишь, и оклемается помаленьку. Но для начала он у меня в загребных походит…» И кривоногий подручный дьявола с нежностью погладил костяную рукоять своей любимой девятихвостой с бронзовыми гайками.
Невнятно бормотало и всхлипывало море, свежий ветер трепал дымок затухающего костра, поднимая его в небо. Там отрешённо светила звезда Тубан, альфа Дракона, великая Полярная Звезда Древности.
Издали донёсся долгий рёв неведомого зверя. Затем воцарилась первозданная тишина. Лишь сонно плескались волны неведомого моря…
На этом и заканчивается повесть об ослепительно белом подводном корабле господина дьявола. Да не всплывёт он никогда в ваших душах!
Конец

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27