Его красная твердь тревожно зашевелилась, словно переползая от одной стороны рамки к другой и приподнимаясь агрессивными клокочущими бугорками.
Ан-Мари решительно напрягла пальцы и вонзила их в переливающуюся плоскость экрана.
Экран, словно домашнее животное, повеял на ее руку теплом и плавными, непонятными импульсами.
«Реальность теории цветовой структуры, реальность теории цветовой структуры», — упрямо выводил слова ее мозг. Но красная, масса экрана, будто вязкая обволакивающая глина, начала засасывать пальцы Ан-Мари. Девушка попыталась вырвать руки, но красный экран все больше и больше притягивал ее к себе. Она продолжала упрямо повторять, все ту же фразу, но аналоцентр не отзывался на ее вопрос. Экран всосал руки Ан-Мари по запястья и застыл плотной твердой коркой. И тут же, откуда-то сбоку, в помещение быстро вошел Бошан.
— Я полагал, что вы продержитесь несколько дольше, — с разочарованием констатировал он. — Ох уж это женское любопытство!
Он подошел к пульту и, выдвинув кассету, просмотрел кривой ряд цифровых знаков.
— Разумеется, традиционный вопрос. Вы не оригинальны, малютка.
Бошан покопался сзади аппарата, отключил пульт, и Ан-Мари отдернула закоченевшие, вымазанные в грязном растворе ладони.
— Смойте, — Бошан нажал на кнопку, и из стены выдвинулась раковина. — Кажется, я обещал рассказать вам, как охотятся на пятнистых лемуров? Слушайте. Пятнистые лемуры очень своеобразные и необычные животные, с тонкой импульсивной системой и прекрасной защитной окраской. Одним словом, поймать его в лесу практически невозможно. Но есть отличный способ: шараневая мазь, одуряюще действующая на пятнистых лемуров. Они физически не выносят близости этой мази — скорей всего какое-то наркотическое воздействие. Так вот, хороший охотник облачается в комбинезон, натирается с головы до ног шараневой мазью и приходит в лес. Все равно где находиться: в зарослях или на открытом месте, в глубине либо на опушке. Рано или поздно привлеченный чудесным запахом лемур подползет к вам и начнет тереться о спину, лезть на колени, заглядывать в лицо, умиляясь такому огромному количеству любимого снадобья. Взять его не представляет особой сложности. Считайте, малютка, что все это, — он обвел рукой помещение, экран и свою сияющую физиономию, — и есть шараневая мазь, на которую попадаются глупые пятнистые лемуры.
В соседней комнате Ан-Мари ждали два строевика.
— Вас проводят к Апостолу, — объявил Бошан. — Я бы хотел сократить процедуру, но Апостолы любят традиции.
Длинный извилистый коридор вел вниз. Строевики то и дело ускоряли движение жесткими тычками в спину.
— Кто сегодня из Апостолов? — спросил один у другого.
— Проницательный. Он всегда оказывается здесь, когда их отлавливают. Что это: божий дар или дьявольская интуиция?
— Тс-с-с! — зашептал спрашивающий. — Подходим…
В конце коридора пол, стены и потолок были окрашены в черный цвет. Перед выпуклой квадратной дверью конвоиры остановились.
— Апостол, — негромко произнес первый. — Мы привели….
— Впустите, — раздался тихий голос, и дверь слегка приоткрылась. Строевики протолкнули Ан-Мари в образовавшуюся щель, и плотная твердь неизвестного металла снова закрылась за ее спиной.
Пристанище Апостола напоминало скорее келью отшельника или кабинет рассеянного ученого. По углам лежали связанные бечевкой книги и трактаты, на полках виднелись очертания колб и сосудов, над столом, заваленным рукописями и пергаментами, тускло горела свеча. Апостол, низкорослый старец с широким скуластым лицом, был одет в свободный белый хитон. Огромная лысина на его голове наползала на левое ухо.
Он, прищурившись, посмотрел на свою гостью и кивнул на тонкий плетеный стул за другим концом стола.
Ан-Мари села, с удивлением разглядывая невзрачную обстановку комнаты и самого хозяина. Мало кому из смертных доводилось видеть живого Апостола.
— Надо пребывать в скромности, — сказал Апостол, уловив ее взгляд. — Обогащение портит суть человеческую…
Он на мгновение задумался и ласково улыбнулся Ан-Мари.
— Человек тянется к знаниям, они обогащают его внутренний мир. Ты стремилась к обогащению, дитя?
— Я хотела узнать истину, — ответила Ан-Мари.
— Истину… А разве может быть одна или несколько истин? Окружающее состоит из тысячи истин. И все они праведны или лживы, доверчивы или корыстны, просты или немыслимо сложны. Какая из них необходима тебе?
Ан-Мари провела рукой по затылку и резким движением сорвала с головы парик.
— Какая же это истина, — вздохнул Апостол. — Моя добрая теория цветовой предопределенности. Я придумал ее лет сорок назад. Не волнуйся, дитя, там нет ничего стоящего. Это все подтасовка. Довольно тщательная, хорошо обработанная, мастерски продуманная, но всего лишь подтасовка. Первая же операция на аналоцентре докажет ее никчемность. Вот почему мы уже двадцать лет не прибегаем к его услугам. Можешь удивляться, возмущаться, но так оно и было. Тебе никогда не приходило в голову, почему это вдруг, по приказу Апостолов, изъяли все компьютеры восьмой ступени? То, на что уходит не одна человеческая жизнь, эти хитрые машины способны просчитать за несколько секунд. И самая прекрасная и страшная легенда не устоит перед цифровыми и логическими выкладками.
— Но зачем? — выдохнула Ан-Мари. — Почему нас?
— Все очень просто. Есть доброе поверье. Однажды, в первобытные времена, в какой-то заболоченной, залитой непрекращающимися ливнями местности взбунтовалось маленькое племя. Жизнь безрадостна, бытие ухудшается с каждым днем, дети умирают от сырости и голода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13