Наконец ему удалось освободить ее от столь громоздкого наряда, но девушка еще не предстала перед зрителями полностью обнаженной. На ней оставался купальник, облегавший ее, словно выпуклые, сверкающие золотом доспехи, имитирующие желтый металл.
Так средствами мюзик-холла изображался найденный золотоискателем самородок.
Послышался голос мадам Леоны:
– Мириам, мне нравится костюм самородка.
Танцовщик закрутил свою партнершу в пируэте, затем подбросил на руках, и она приземлилась слева от него, склонив голову на грудь, согнув колени и обхватив их сложенными в кольцо руками.
Положив руку на хрупкое колено танцовщицы и сделав упор на одну ногу, Игорь рывком поднял и подбросил ее, придавая телу вращение. И вдруг неприметная ошибка одного из них – и голова танцовщицы коснулась пола со звуком: «Дзинь!»
Мужчина подхватил на руки внезапно обмякшее тело и, попытавшись поставить женщину на ноги, понес ее за кулисы. Атлет, только что манипулировавший телом танцовщицы с легкостью жонглера, вдруг пошел неуверенным шагом обыкновенного мужчины, согнувшегося под тяжестью потерявшей сознание женщины.
Звуки музыки замолкли.
Присутствовавшие на репетиции зрители повскакивали со своих мест. Но никто из них не осмеливался подойти к сцене.
– Она ушиблась? – крикнула мадам Леона.
В проеме декораций показался Густав. Опустевшая сцена по-прежнему сверкала огнями.
– Нет, нет, – ответил Густав.– Но она потеряла сознание.
– Пойди взгляни, что с ней, – приказала мадам Леона Мириам.
И снова приняла суровый вид. Ее нисколько не взволновал обморок, часто случавшийся с танцовщицами, изнуренными последними репетициями. Повысив голос, она произнесла:
– Продолжаем! Следующий номер!
Не осмеливаясь спросить, сколько им еще ждать, и надеясь, что на них все же обратят внимание, на сцену робко вышли два или три раздетых молодых мужчины.
– А! Вот и они! – воскликнула мадам Леона.– Надо закончить смотр. На сцену, голая команда!
Однако на сцене появился один Игорь и направился к суфлерской будке.
– Мадам Леона, – позвал он.
– Ну что там еще? Ей что-нибудь нужно? Вызови врача.
– Нет, мадам Леона…– Его грубый и хриплый из-за постоянных ангин голос совсем не вязался ни с его божественным телосложением, ни с благородной отточенностью движений во время танца.
– Мадам Леона, Капри просит начать все сначала. Она говорит, что, если ей придется ждать до завтра, на репетиции у нее снова может закружиться голова, ее охватит страх и она опять провалит репетицию. Она не хочет откладывать номер. Он придуман нами, и мало кто может его повторить. Надо, чтобы она его отрепетировала до конца или же отказалась от него. Третьего не дано. Ей надо побороть страх.
Мадам Леона ответила не сразу.
– Ладно, давайте сначала, – наконец произнесла она таким голосом, словно у нее слегка перехватило горло.
Капри, опустив голову, заняла свое место у водоема.
– С самого начала? – спросил дирижер оркестра.
– С самого начала, – ответила Капри, – но я не стану надевать мой костюм.
Они снова повторили фигуры танца. Сидевшие в зале немногочисленные зрители хранили молчание. Даже сквозь звуки оркестра чувствовалось, какая в зале стоит тишина. Приближался опасный момент. Все увидели, как женщина в костюме самородка выскользнула из рук старателя и присела на корточки рядом с деревьями. Танцовщик взял ее за коленку. Номер мог опять сорваться… Он легко подбросил вверх свою партнершу, и женщина, перевернувшись, выпрямилась во весь рост, а мужчина крепко ухватил ее за лодыжки вытянутыми руками. Раздались аплодисменты.
Мадам Леона нервным жестом отбросила назад прядь волос, глаза ее блестели, и она непроизвольно вскрикнула:
– Ой!
А на сцене, гордо выпрямившись и расправив плечи, улыбалась танцовщица. Затем она отработала весь танец до конца.
Когда номер был закончен, мадам Леона только и смогла произнести:
– Капри, ты была прекрасна.
– Как вам это нравится, Шассо? Вы чувствуете, какая атмосфера царит в зале? – спросил Лулу Пекер.
Он задал свой вопрос вполголоса, чтобы не привлекать внимания к дальней ложе, где находился со своим приятелем. Попасть на подобную ночную репетицию было особой привилегией. Еще не все костюмы были сшиты, не хватало многих декораций. Мадам Леона перед этим сказала: «Можешь привести сегодня вечером своего товарища, но устройтесь так, чтобы никто вас не видел и не слышал».
– Мне это очень интересно, – ответил Реми.– Но я буду доволен лишь в тот день, когда увижу на сцене артистов в моих костюмах! Вы считаете, что сможете представить меня сегодня Арманделю? Наверное, он очень занятой человек! А кстати, где же он?
Пекер еще больше понизил голос. Но говорил как всегда, растягивая слова.
– Я не вижу особой необходимости представлять вас Арманделю. Это бесполезное дело! Разве вы не видите, что тут всем заправляет его жена? И если вместо нее я вас представлю кому-то другому, она просто-напросто разозлится.
– А я-то думал, – сказал Реми, – что вы больше знакомы с Арманделем.
– Вы правы. Три года назад я выступал на этой сцене в скетче. В то время Леона еще не до конца окрутила его и не была за ним замужем. Правда, и тогда он уже ничего не мог без нее решить, но последнее слово все же оставалось за ним. А теперь… теперь вместо давнего знакомства с Арманделем лучше быть немного знакомым с Леоной.
– Так вы с ней немного знакомы?
– Да, – ответил с улыбкой Пекер.– Я с ней немного знаком, но зато знаю ее хорошо…
– Как так?
– Да вот так… А вы ей понравитесь. Вы в ее вкусе.
– Что значит «в ее вкусе»? Разве она из тех женщин, которые…
Реми, слегка смутившись, не закончил фразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69