Я бросилась к двери, словно ненормальная.
На крыльце, согнувшись пополам, я судорожно глотала свежий воздух. На небо, закрывая солнце, надвигались серые тучи. Золотой листок сорвался с соседнего дерева и приземлился на носок моей туфли. Я подняла его и провела пальцем по резному краю. Это был лист гинкго.
Бабье лето быстро уходило. Скоро этот двор и все прочие покроются ковром опавшей листвы. Я вспомнила другой такой осенний день.
Мама помогала мне собирать опавшие листья в нашем дворе, но только самые лучшие, без изъяна. У нас тоже росло дерево гинкго. Потом, дома, мама вытащила гладильную доску, и мы проглаживали каждый листок горячим утюгом через вощеную бумагу. Запах напоминал мне запах мелков.
Прогладив каждый листок, мы накололи их на картонки из-под воротничков папиных рубашек — с такими картонками они возвращались из прачечной, а после мама велела мне написать на каждой картонке название того дерева, с которого упал приколотый лист. Красный клен. Дуб болотный. Сикомор античный. Орех пекан. Гинкго.
Мне нравилось, как выглядели листья, которые мы прикололи к обоям на кухне. Но было немного непонятно, зачем мы это делали.
— Так они будут жить вечно, — сказала мама, потрепав меня по волосам. — Красота слишком быстро исчезает. Если оставить эти листья на земле, они станут коричневыми, сморщатся и превратятся в пыль. Но мы с тобой обманем природу, и тогда завтра наши листья будут такими же красивыми, как сегодня.
И она была права. Яркие цвета листьев не поблекли — они оставались все теми же, пока накануне Пасхи мы не заменили их пасхальными зайчатами, сделанными из комочков ваты и соломки.
Я слышала, как за спиной у меня открылась дверь. Остин вышел и остановился возле меня. Он вытер вспотевшее лицо платком.
— Ну что же, нам не придется этой осенью идти в салон и делать паровую маску.
— Не придется, — согласилась я.
— Ты в порядке?
— Вроде того.
— Хочешь вернуться? Старик крепко утомился. Я не думаю, что он привык так много разговаривать.
Я кивнула и следом за Остином вошла в дом.
— Я бы хотел стакан воды, — сказал мне Баскомб. — И еще на кухне в шкафу под раковиной должна быть бутылка скотча. Налейте на три пальца.
— Я принесу, — сказал Остин.
Я снова села на стул. Когда Остин принес выпить, Баскомб глотнул, кивнул и поставил стакан на кофейный столик.
— Как умерла мама? — спросила я. В моей голове один вопрос теснил другой. — Ее кто-то убил?
Баскомб поднял руку:
— Убийства не было. Это был несчастный случай. Просто несчастный случай.
— Тогда почему вы никому ничего не сказали? — воскликнула я. — Ты, сукин сын, знал, что она мертва все эти годы?!
— Кили, — сказал Остин и пожал мне руку, — дай человеку сказать.
Баскомб взял стакан с виски и ополовинил его одним долгим глотком.
— Это нормально, — сказал он, причмокнув губами. — Она не может сказать мне ничего такого, что бы я сам себе не говорил.
— Что произошло? Как она умерла? — требовательно спросила я.
— Меня не было там в тот момент, когда она погибла, — сказал Баскомб. — Соня позвонила мне в два часа ночи в истерике. Лоррейн уже успела меня вышвырнуть, и я спал на диване в офисе. Я поехал прямо туда, но было уже поздно. Джаннин уже нельзя было помочь, понимаете?
— Нет, — упрямо сказала я.
Баскомб взял стакан и сжал его в ладонях.
— Вот поэтому она умерла, — мрачно глядя в стакан, сказал он. — Из-за пьянки. — Он поднял на меня глаза. — Сразу после этого я завязал. Ни капли в рот не брал вплоть до того момента, как врач объявил мне, что у меня рак. Теперь я думаю, какого черта?
— Просто расскажите мне, что произошло, ладно? — сказала я.
— Они все были там в домике. Пили. Дарвис Кейн, твоя мать, Дрю и эта Пламмер.
— Лорна.
— Да. Если верить Дрю, твоя мать с Кейном были там весь день — пили и веселились. У Кейна был мерзкий характер, а когда он пил, то становился еще омерзительнее. В какой-то момент, если верить Дрю, Кейн ударил Джаннин по лицу. И вот тогда Дрю решил, что Кейна пора выпроводить отсюда. И Кейн действительно уехал. Он уехал на машине Джаннин, а она осталась в лесу не при делах. Вот тогда она позвонила Соне и попросила ее приехать и отвезти ее домой.
Баскомб откинул голову на подушки.
— Двадцать пять лет. Я не понимал, что это было так давно. После того, как все это случилось, мне это казалось сном. Я и относился ко всему этому как к кошмару — к тому, чего никогда не было.
— Этот ваш сон стал настоящим кошмаром для моего отца и для меня, — сказала я. — И этот кошмар никогда не кончался. Что случилось после того, как Кейн уехал? Как умерла моя мать?
— Кейн вернулся в домик, но на этот раз у него было при себе ружье, — сказал Баскомб. — Он размахивал им, грозился убить Джаннин. Он даже пару раз выстрелил до того, как Дрю вступил с ним в драку и попытался отнять у него ружье. И как-то так случилось, что ружье выстрелило. И на этот раз пуля попала в Джаннин.
Баскомб взял стакан и осушил его.
— И как раз в этот момент вошла Соня. Джаннин истекала кровью, и Лорна визжала, и Кейн, когда понял, что случилось, выскочил из дома и уехал до того, как кто-то из нас успел его остановить.
— А моя мама умерла.
— Мы ничего не могли сделать, — сказал Баскомб. — Полицию вызвать побоялись, потому что не знали, как все случившееся объяснить: женатый президент местного банка в какой-то хижине в лесу со своей любовницей. Дрю вот-вот должен был участвовать в перевыборах на должность окружного администратора. Замужняя женщина с простреленной грудью? И кровь по всему дому. Они запаниковали. Они все были пьяны и запаниковали. К тому времени, как я приехал, все уже было закончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129